Однако вооружение у тлашкаланцев было первобытное. Они располагали только деревянными копьями, мечами и стрелами с костяными наконечниками. К тому же и тактика у них была самая примитивная. Как могли они выстоять с таким вооружением против порохострельных орудий, металлических сабель и мечей? Когда тлашкаланцы увидели, что после всех сражений, стоивших жизни их самым храбрым воинам, у испанцев почти не было убитых, они приписали чужеземцам сверхъестественную силу. Оказала свое действие и необычная тактика Кортеса: пойманных лазутчиков он отсылал с отрубленными руками, но индейцев, захваченных в плен, не только не убивал, как это делали ацтеки после каждого сражения, а отпускал целыми и невредимыми, да еще с подарками.
После нескольких сокрушительных побед Кортес предложил тлашкаланцам мир, угрожая в противном случае истребить их всех до единого.
Между тем к Кортесу прибыли новые посланцы Монтесумы с подарками и с новым требованием воздержаться от похода на Теночтитлан, «так как путь этот далек, горист и безводен». Монтесума понадеялся было, что чужеземцы погибнут от мечей тлашкаланцев, а теперь ему приходилось опасаться за судьбу своего государства.
Побежденные тлашкаланцы пошли на все требования: признали себя данниками Испании и поклялись помогать Кортесу во всех его походах, а он, со своей стороны, обещал сказывать им покровительство и освободить их от власти ацтеков.
И в самом деле, мир пора уже было заключить. В лагере испан-
цев положение было далеко не блестящим: многие были ранены, остальные страдали от болезней, голода и переутомления. Последовавшее затем триумфальное вступление в Тлашкалу, где испанцы были встречены, как некие сверхъестественные существа, помогло им довольно быстро собраться с силами.
После двадцатидневного отдыха в этом городе Кортес повел на Мехико всю армию, пополнившуюся шестью тысячами тлашкаланских воинов. По дороге он посетил Чолулу, священный город ацтеков, где находился храм одного из мексиканских богов – Кецалькоатля. Сюда из разных мест Мексики стекались паломники на поклонение этому божеству.
Монтесума был очень рад этому обстоятельству, потому ли, что он надеялся, что боги сами отомстят испанцам за оскорбление святынь, или потому, что рассчитывал на бунт и резню, которые могли быть легко вызваны с его помощью в этом многолюдном городе Но радость Монтесумы была недолгой.
Тлашкаланцы своевременно предупредили Кортеса, чтобы он не особенно доверял выражениям дружбы и преданности жителей Чолулы. Не желая сворачивать с прямого пути и обнаруживать малейший страх, отважный завоеватель быстро занял несколько кварталов и расположился лагерем почти в самом центре города. Кортес принял меры предосторожности, а Монтесума тем временем готовил ему западню.
Тлашкаланцы разведали, что женщины и дети удалены из города; Марина в свою очередь узнала от одной местной жительницы, что у противоположных ворот Чолулы сосредоточился большой отряд. Вскоре стало известно и о других приготовлениях противника: улицы были перегорожены рвами и земляными насыпями; на крышах и балконах были навалены груды камней. Монтесума уже отдал приказ уничтожить всех чужеземцев и стягивал к Чолуле свои силы.
Тогда Кортес предупредил нападение врагов решительными действиями: он велел захватить в плен всех жрецов Чолулы и приказал своим солдатам устроить в городе поголовную резню. Страшное избиение чолуланцев не прекращалось на протяжении двух дней и ночей. С помощью своих союзников из Тлашкалы, которые находились во вражде с Чолулой, испанцы перебили и заживо сожгли не менее шести тысяч человек, разрушили храмы, наполовину сравняли с землей и разграбили цветущий город. Этот устрашающий пример не мог не подействовать на Монтесуму и его подданных.
После падения Чолулы подвластные Монтесуме племена встречали Кортеса как освободителя. Не было ни одного касика, который не жаловался бы на деспотизм ацтеков, и это позволяло Кортесу надеяться, что ему не особенно трудно будет завоевать разрозненную империю.
После двухнедельного пребывания в Чолуле Кортес отпустил своих союзников-тлашкаланцев домой с богатой добычей, а сам вместе с войском стал подниматься на горные хребты, отделяющие нынешнюю Пуэблу от Мехико.
По мере того как испанцы спускались с гор в Мексиканскую долину, перед их изумленными взорами развертывалась великолепная панорама: голубые озера, окруженные прекрасными городами, отлично возделанные поля, а посреди цветущей долины – величественная столица, построенная на островах, в центре большого озера.
Изумление испанцев еще больше возросло, когда они попали на главную дорогу к столице: «Всюду возвышались башни и храмы, могучие строения из камня – то на земле, то на воде. Никогда ни о чем подобном не мечтали мы даже во сне», – пишет Берналь Диас.
Ожидая всяких сюрпризов со стороны нерешительного Монтесумы, который до последней минуты не знал, как ему встретить чужеземцев, – как врагов или как друзей, – Кортес направился к плотине, ведшей через озеро в Теночтитлан. Он был уже на расстоянии одной мили от города, когда его встретили знатные ацтеки в богатых одеждах. Торжественно приветствуя Кортеса, они возвестили его о приближении государя
Вскоре показался и сам Монтесума в украшенном золотом и перьями паланкине, который несли его сановники. По мере продвижения процессии ацтеки, собравшиеся огромными толпами вдоль дороги, падали ниц и зажмуривали глаза, как бы выражая этим уничижительным жестом, что они недостойны даже лицезреть своего обожаемого монарха.
«При нашем приближении,-рассказывает Диас,-он поднялся, и сейчас же склонились спины, и самые высшие касики схватили его под руки и как бы снесли на землю, а над ним возвышался балдахин, ослепительно сверкавший золотом и драгоценными каменьями, от которого нельзя было оторвать глаз. Одеяние великого монарха было столь богатым, что даже мягкие полусапожки усыпаны были камнями и жемчугом, а подошва, говорят, была из чистого золота».
Первое свидание было вполне дружественным. Монтесума лично проводил гостей в отведенное для них помещение. Это был обширный дворец, обнесенный каменной стеной и защищенный высокими башнями. Кортес не замедлил, однако, занять оборонительную позицию: он приказал поставить часовых и выставить у ворот пушки.
«Дворец состоял из множества поместительных зал, – сообщает Берналь Диас, – и покои Кортеса сплошь были покрыты дорогими коврами; но и нас не забыли – наши постели с новыми матрасами, подушками, блестящими одеялами и занавесями, были таковы, что на них могли бы покоиться принцы. Все блестело чистотой и богатыми украшениями».
