Разумеется, Монтесума не хотел соглашаться на это требование, но в конце концов ему пришлось уступить наглости и угрозам. Опасаясь за свою жизнь, он волей неволей должен был перейти во дворец к Кортесу. Чтобы оправдать перед своими подданными такое странное решение, Монтесума должен был несколько раз повторить, что он охотно и совершенно добровольно передает себя в руки испанцев, что побуждает его к этому чувство гостеприимства. Монтесуме стоило большого труда успокоить своих подданных, которые готовы были в любую минуту наброситься на чужеземцев.
Когда этот смелый дипломатический ход сверх всякого ожидания блестяще удался Кортесу, он настолько приободрился, что решил примерно наказать убившего испанцев касика и других виновников восстания. Все они были схвачены и переданы на суд и расправу испанцам, одновременно выступившим в роли судей, истцов и палачей.
Судебное разбирательство было коротким. Кортес и его приближенные осудили виновных к сожжению на костре перед дворцом императора, причем в качестве топлива для костра Кортес потребовал у Монтесумы запас деревянных копий, стрел и дротиков, хранившихся в арсенале. Так Кортесу удалось уничтожить значительную часть оружия ацтеков.
Но и этого ему было мало: чтобы еще больше устрашить ацтеков, он подвел Монтесуму к пылающим кострам, на которых корчились в предсмертных муках семнадцать участников восстания, и приказал надеть императору на руки железные цепи в виде наказания за соучастие в преступлении, которое было совершено якобы по его приказанию. Гордый Монтесума чувствовал себя настолько униженным и был так убит этим страшным зрелищем, что нисколько не сопротивлялся позорному церемониалу и поблагодарил Кортеса за доброту, когда тот собственноручно снял с него после казни оковы.
«Казнь военачальников, – повествует Берналь Диас, – произвела свое полное действие. Молва об этой неслыханной расправе быстро распространилась по всей Новой Испании. Прибрежные племена вновь покорились нам и покорно исполняли все приказы из Веракруса…
Стар я теперь, а события того времени живой стеной теснятся вокруг меня! Да и где это было слыхано, чтобы 400 воинов, в 1400 часах от родины, сперва уничтожили свои корабли – единственное средство их спасения; затем двинулись бы в громадную укрепленную столицу врага, хорошо зная, что именно там он им готовит верную смерть; затем пленили бы местного властителя, выхватив его из собственного дворца, охраняемого тысячами людей; затем публично казнили бы его генералов, а самого его продержали бы в цепях! Великое это чудо!»
Кортес продолжал действовать, не теряя времени. Якобы затем, чтобы угодить Монтесуме, выразившему пожелание увидеть европейские корабли, он распорядился доставить из крепости Веракрус имевшиеся там снасти и железные части судов и приказал построить в Теночтитлане две каравеллы, с помощью которых он хотел держать под контролем сообщение между разными частями города.
Постепенно Кортес настолько упрочил свою власть и так запугал нерешительного императора, что пошел еще дальше в своих требованиях, предложив Монтесуме признать себя вассалом и данником испанского короля. Монтесума вынужден был принести присягу в верности, которая повлекла за собой новые, еще более богатые дары и значительную контрибуцию, собранную, впрочем, без особого труда. Все золото и серебро, которое Кортес обнаружил в тайной кладовой Монтесумы, не считая всевозможных подарков и дани, он приказал переплавить в слитки, сохранив в целости только некоторые изделия самой топкой работы.
Надо заметить, что хотя общее количество переплавленного золота составило сумму, превысившую 600 000 песо, что было по тем временам большим богатством, Кортеса это никак не удовлетворило. Несмотря на то, что испанцы пустили в ход всю свою силу, заставив Монтесуму исчерпать свои сокровищницы, добыча показалась завоевателям почти ничтожной; во всяком случае, она не имела ничего общего с тем представлением о сказочных сокровищах Мексики, какое заранее составил себе Кортес.
Когда отложили пятую часть королю, две пятых – Кортесу и вычли сумму, потраченную на снаряжение флотилии, то на долю каждого солдата досталось не более ста песо. Испытать столько
трудов, подвергнуться таким страшным опасностям, вынести столько лишений – и все это ради несчастных ста песо!
Дележ производился строго, по рангам. Каждый офицер стремился урвать для себя как можно больше, да и сам Кортес, по-видимому, выделил себе чересчур щедрую долю, так как куча золота заметно уменьшилась еще до того, как приступили к дележу.
«Когда же, после стольких надувательств,- рассказывает Берналь Диас, – очередь дошла до нас, остальных солдат, по расчету – один пай на человека, то этот пай был столь мизерен, что многие его даже не брали, и тогда, конечно, их доля тоже шла в карман Кортесу!..
Разумеется, тогда мы должны были молчать, ибо кому же было жаловаться на обман и у кого требовать справедливости! К тому же Кортес не жалел ни ласковых слов, ни обещаний, и наиболее опасным крикунам ловко умел затыкать рот сотней- другой».
Все еще не отказываясь от намерения обратить Монтесуму в христианскую веру, Кортес старался убедить его в преимуществах своей религии. Но если Монтесума был уступчив во всем, что касалось политики, то он решительно не желал отрекаться от своих богов. Когда Кортес захотел опрокинуть мексиканских идолов, как это он уже сделал однажды на острове Косумель и в Семпоале, население отнеслось к поруганию святынь с такой нескрываемой враждебностью, что Кортес, опасаясь мятежа, вынужден был оставить свои планы. Но повод был уже дан. Ацтеки, принявшие почти безропотно унизительное пленение верховного вождя, решили отомстить испанцам за своих оскорбленных богов и стали готовиться к общему восстанию против ненавистных завоевателей.
В то время как дела испанцев в Мексике резко ухудшились, Кортес получил сообщение, что около гавани Веракрус крейсируют какие-то корабли. Сначала Кортес обрадовался, решив, что это флотилия, посланная ему на помощь королем Карлом V в ответ на письмо, отправленное 26 июля 1519 года из Веракруса вместе с золотом на корабле Монтехо и Пуэрто- карреро. Но радость оказалась преждевременной. Флотилия была снаряжена не королем, а Диего Веласкесом, успевшим выхлопотать себе у архиепископа Фонсеки, председателя Индийского совета, разрешение выслать против Кортеса карательную экспедицию, которой было поручено низложить его, захватить в плен и доставить на Кубу, где он должен был предстать перед уголовным судом.
Флотилией командовал генерал Панфило де Нарваэс. На восемнадцати судах находилось около полутора тысяч человек, среди них – восемьдесят кавалеристов, девяносто арбалетчиков, семьде-
