Со станции Ай-Даниль непременно съезжайте в Гурзуф Фундуклея. Это одна из живописнейших и оригинальнейших местностей, которые не забываешь, увидев раз. Если вы проезжаете гурзуфский парк лунною ночью, вас особенно поразит длинная, вьющаяся аллея, тесно обставленная черными стрелами кипариса. Из роскошного барского парка, с высоты широкой террасы дома, вам откроется как на ладони татарская деревня Гурзуф, лепящаяся по голым скалам морского берега. Изгрызенные временем высокие конические утесы, торчащие прямо над волнами моря, венчают эту характерную деревушку, сплошь полную татарской грязи, тесноты и пестроты. Художник-турист не оторвался бы здесь от своего карандаша. На самом пике утеса еще высится полуразвалившийся замок, и от него сбегают по неприступному обрыву обломки стен, башенок и лестниц. Это древняя Горзувита, когда-то колония греков, потом генуэзцев, защищавшая доступ к заливам Гурзуфа и Артека, богатым рыбою и прекрасными пристанями для судов. Вы должны вдоволь полазать по скалистым проулочкам деревни для изучении татарских типов, татарской жизни, и докарабкаться до Гурзувитской цитадели. Ваш трудовой пот будет вознагражден тем поистине чудным видом, который откроется вам с вершины пика разом и на лесную Яйлу, и на парк, и на деревню Гурзуф, и на синее море, усеянное белыми мотыльками парусов.
Между Гурзуфскими скалами и Аю-дагом самая тихая и приятная бухта, всегда полная темных теней от лесов и скал отражающегося в ней Аю-дага. Все редкие поселки этой местности также исполнены какой-то пустынной тишины. Исполинский горб мрачной и недоступной Медведь-горы отрезает их от остального мира и осеняет их своими каменными твердынями. Несколько скал, причудливо изгрызенных волною и ветром, без сомнения — остатки скалистого мыса, — островками ступили в море, вокруг них ютятся рыболовы, на вершине их утесов — тучи морских птиц. Эти живописные скалы памятны всем, кто подъезжал в Аю-дагу по морю со стороны Ялты. Я помню настоящую венецианскую ночь с полно луною, с тихо плескающим морем, с тихою песнею и со счастливыми думами, когда мы плыли в просторном катере из Магарачской пустыньки в сады Гурзуфа. Нас нежно покачивало и убаюкивало, будто в колыбели; неслышно проплывали мимо нас слабо надутые паруса судов, спешивших в Ялту к утреннему базару, неслышно исчезали один за одним темные мысы и бухты берега, провожавшего нас вдали. Детская головка спала сладким сном, в сиянии полного месяца, рассыпав на моих коленях свои льняные кудри, а певучий женский голос разливался по далекому морю, как не может он никогда разливаться в четырех стенах, под звуки рояля… Рыбацкие лодочки так живописно качались тогда в тени Гурзуфских скал, и когда сонный рыбак стал доставать нам плескавшихся в садке серебристых кефалей, морские чайки с такой оглушающей тревогою встрепенулись на своем одиноком утесе… Мы бродили по волшебному освещенному парку, как в волшебной сказке, и на нас падали черные тени кипарисов, и сами кипарисы казались живыми великанами.
Миновав уютную дачку султана Крым-Гирея, сбежавшую на самое взморье и спрятавшуюся там, в складках берега, между густыми фигами и орехами, вы поднимаетесь в Артек княгини Потемкиной. Это уже вполне царство Аю-дага. Артек стоит на его предгорье; оттого в Артеке постоянно много тени. Лучшая часть Артека на верху горы. Там целый маленький скит, изящный, как все на Южном берегу. Маленькая церквочка похожа на виноградную беседку; кельи — хорошенькие дачки. Тут, в самом деле, живет иеромонах из Святогорья, служит обедню без прихожан и пустынничает в этой райской пустыньке.
Никому не советую подниматься на тяжкую горбатую массу Аю-дага. Дороги там следа нет, пропасти большие, заблудиться ничего не стоит, и не найдете особенно оригинальных точек зрения. Мы было пропали на нем с одним знакомым профессором, неблагоразумно отправившись искать древних развалин на его вершине, вдвоем, без проводника. Ехать верхом уже было неьзя, едва можно было тащить лошадей в поводу. Зато мы хорошо рассмотрели и пересчитали страшные пропасти, которыми Аю-даг орывается к морю. Между его узкими и высокими мысами, вытянутыми вперед, как каменные лапы чудовища, такие трущобы, такие недоступные взору заливчики, замаскированные скалистыми островками и лесом, что нельзя найти лучшего притона для контрабандиста и корсара.
С одной стороны к Аю-дагу жмется Артек, в другой — Партенит Раевского. Там гора, здесь — низкий круглый залив, отличное купанье, отличная пристань, место открытое и веселое, орошаемое ручьями, богатое всякими плантациями. Партенит — поселение глубокой древности. Некоторые ученые думают, что храм девственной богини тавров, в котором совершалась драма Ифигения и Ореста, стоял около нынешнего Партенита, на Аю-даге, а не на мысе Партениум в Георгиевском монастыре. Недавние археологические находки сильно подтверждают мнение о глубокой древности Партенита. В Партените недавно еще показывался орех, толще и старее которого не было в Крыму. Не знаю, тот ли это самый, который стоит в соседстве фонтана, вокруг которого до сих пор собираются татары отдыхать по вечерам и судить о своих делах. Я не раз наслаждался в Партените тенью орехов после утомительной скачки верхом и прекрасным купаньем в тени Аю-дага. Я бы советовал всякому туристу сделать по-моему: не заезжать в экономию владельца, а расположиться в первом ореховом саду над морем, попросив разрешения какого-нибудь гостеприимного мусульманина. Там, на зеленом ковре травы, под зеленым шатром деревьев, татарин накормит вас шашлыком и плодами, и вы себе належитесь и налюбуетесь сколько душе угодно. Последние к Алуште деревни, последние парки и дачи, достойные внимания, — в Карасане и Кучюк Ламбате, сейчас, как поднимешься из Партенита. Полюбовавшись роскошными деревьями и цветниками карасанского парка, поворотите к морю, на скалу Кучюк Ламбата, "Малого маяка", Лампаса древних греков. Голы, словно обожженный утес отрезает от моря глубокую бухту и сообщает всей местности особенно живописный характер. Высоко на вершине утеса, нависшей над бухтою, торчит хорошенькая часовня, пониже ее домик в зелени и группы кипарисов, сбегающих к парку. На этой вершине, конечно, и был старинный маяк, манивший в безопасное затишье бухты.
Когда вы, читатель, побываете во всех углах Южного берега и насытите свое любопытство его разнообразными красотами, вернитесь в Алупку. Если у вас есть несколько времени, которое вы можете посвятить отдыху и наслаждению, и если вы не боитесь оставаться наедине с собою, — поживите это время в Алупке.
В Алупке, в пределах княжеского парка, есть очень чистенькая, очень приличная и очень крошечная гостиница, где вы можете иметь все, что вам надо, если только успеете найти место. Не попали в гостиницу — поселяйтесь у татарина, в деревне. Глиняные домики татар с глиняными крышами, с глиняными трубами, так спрятаны в тенистых садах ореха, тута и инжира, что вы не сразу и увидите деревню Алупку; эти бесконечные сады незаметно сливаются с лесами, окаймляющими подошву Ай-Петри, а с другой стороны также незаметно переходят в княжеские парки.
