— Я не понимаю вождя апачей, — ответил мимбренхо в явном замешательстве.
— Куст, за которым можно было бы спрятаться и подслушивать, о чем говорит Олд Шеттерхэнд с Большим Ртом?
— Уфф! Так Виннету меня видел?
— Я видел, как Сильный Бизон подполз и уполз. Теперь он будет знать, что зря оскорбил моего белого брата. Олд Шеттерхэнд не может быть предателем, он честный человек. Кто неправедно поступает по отношению к другому человеку, а потом осознает это, но молчит, тот не может быть настоящим мужчиной!
Скрытый вызов, прозвучавший в последних словах, усилил смущение мимбренхо. Некоторое время он боролся со своим самолюбием, но потом дружеские чувства одержали верх, и он признался:
— Да, я тяжело обидел моего доброго брата Олд Шеттерхэнда. Я назвал его изменником. Это тяжелейшее оскорбление, какое можно нанести обычному воину. Но как же назвать его, если оно направлено против Олд Шеттерхэнда! Он не может меня простить.
— Я прощаю тебя, — успокоил его я. — У тебя вспыльчивая натура, но доброе сердце. Если ты признал свою неправоту, у меня больше не будет к тебе претензий.
— Да, признаю и скажу это громко при всех, кто слышал это оскорбление. Никогда больше я не стану в тебе сомневаться!
— Надеюсь на это ради нашей дружбы, я верю тебе. Оставим это и больше не будем вспоминать!
— Да, забудем эту историю, такое больше никогда не повторится. Ты оправдан, хотя многое из того, о чем вы говорили с юма, я просто не понял.
— В этом я убежден. Понятым я мог быть только тем человеком, который исповедует мои собственные убеждения, а такая личность одна на свете: это я сам.
— Ты не поверил в рассказ о капитане судна?
— Нет.
— Значит, белые переселенцы не были проданы?
— Нет, по меньшей мере — не в том смысле, как это представил юма. Не проданы, а обмануты, они были постыдно обмануты Мелтоном и обоими Уэллерами.
Так как Виннету только догадывался, но не знал ничего конкретного о моем разговоре, я передал апачу его содержание. Он внимательно выслушал мой рассказ, потом ненадолго задумался и наконец сказал:
— Кто вызвал чужих бледнолицых, асьендеро или Мелтон?
— Первый из них.
— Значит, именно он за них заплатил?
— Да.
— Ты считаешь, что он обошелся с ними честно?
— Я убежден в этом. Он был сам обманут.
— Мелтон купил у него асиенду?
— Теперь я могу в это поверить. Но прежде Мелтон организовал нападение на имение, которое затем разграбили и сожгли, после чего скупил землю по дешевке.
— А переселенцев он тоже купил?
— Я думаю, что да, потому что в контрактах переселенцев была одна фраза, в которой говорилось, что нанятые работники продолжают выполнять свои обязанности и в том случае, если поместье переходит к наследникам асьендеро. Вот это-то как раз и волнует меня больше всего. Если Мелтон станет их хозяином, то их благополучию придет конец.
— Одного только я не могу понять. Он позволил разгромить асиенду, чтобы она потеряла всякую ценность, а потом ее все-таки купил. Значит, имение, несмотря на его опустошение, имеет какую-то цену, по меньшей мере для Мелтона, а не для асьендеро.
— Это, безусловно, верно, но и мне здесь ничего не ясно. После того как поместье сожжено и все там уничтожено, владелец асиенды не сможет заниматься ни земледелием, ни скотоводством. Значит, Мелтон предусматривает какое-то другое использование этой земли, именно этим он хочет заставить заниматься переселенцев. Я убежден, что он уже обдумал свой коварный план, когда уговорил асьендеро пригласить чужеземных рабочих. В любом случае речь идет о каком-то мошенничестве, от которого я должен защитить чужестранцев, детей моей родины.
— Олд Шеттерхэнд — мой брат, следовательно, и они — мои братья. Виннету готов предложить им свои услуги.
— Благодарю тебя! Ты можешь заменить многих воинов. Промедление в этом деле опасно. Мы могли бы приступить к помощи переселенцам уже сейчас, но нам надо как можно скорее вернуть стада асьендеро. На это у нас уйдет свыше четырех дней.
— Нет, мы поскачем одни. Что будет делать Сильный Бизон? Он будет нас сопровождать?
— Я поехал бы с вами, — ответил вождь, — но мои братья увидят, что будет лучше, если я останусь с пленными юма. Моих воинов придется разделить на два отряда. Пленных необходимо увести к нашим вигвамам, но надо и скот доставить на асиенду. Пятидесяти моих воинов хватит для выполнения последнего задания, а в предводители им я дам опытного воина. Когда они пригонят скот на асиенду и окажется, что мои воины вам понадобятся, они будут подчиняться вам, словно мне самому. С другими воинами я уведу юма. Чем дальше пленные уйдут от асиенды, тем меньше надо будет о них заботиться, тем меньше надо будет бояться, что они убегут и кинутся за ворованным скотом и нападут на вас, подвергнув опасности ваши жизни.
Все сказанное было в высшей степени разумно. Вождь был прав. Кроме того, я не очень-то хотел иметь в числе спутников вспыльчивого старика. Я был убежден, что с Виннету куда легче и скорее доберусь до цели, чем с этим весьма вспыльчивым человеком. Поэтому я сразу же дал согласие, что одобрил и апач:
— Мой краснокожий брат правильно рассуждает. Может быть, пятьдесят воинов нам понадобятся и после того, как мы перегоним скот владельцу. Поскольку мы с Олд Шеттерхэндом поедем вперед, то нам, возможно, придется переслать им какое-то сообщение. Для этого нам потребуется еще один воин, который будет сопровождать нас двоих и сможет стать посланцем.
А я еще добавил:
— Я бы очень попросил Сильного Бизона оставить нам обоих своих сыновей. Ребята смелы и умны, они доказали мне, что могут выполнить роль посланца. Это устраивает моего друга Виннету?
— У Олд Шеттерхэнда всегда разумные предложения, — ответил апач.
Вождь также выразил свое согласие. Он был горд тем, что его сыновья, несмотря на свою молодость, удостоились такого отличия, и обещал найти для них двух самых быстрых и самых выносливых среди своих лошадей. Нам, конечно, это понравилось, так как если бы мальчишек посадили на клячей, то они не смогли бы выдерживать шаг наших вороных.
После того как были обсуждены еще кое-какие детали, мы легли спать, чтобы проснуться пораньше. Едва засерело утро, как мы набрали провианта, потому что не знали, найдем ли съестное на ограбленной асиенде, и сели на коней. Мимбренхо простились с нами очень сердечно. Их вождю мы должны были пообещать, что разыщем его после выполнения своей задачи. Если же его помощь понадобится раньше, то мы обратимся за нею именно к нему, а не к другому вождю. Только пленные юма мрачно смотрели на наш отъезд. Их предводитель, Большой Рот, крикнул нам вслед:
