— Твердишь ты о Грауле, как сорока, одно и то же. Если бы он был на «Веге», то его больше бы не пустили сюда. Да и я не помню его там.
Ли Ти-сян уже не раз высказывал Журбе свое подозрение, но Журба был глубоко убежден, что его товарищ ошибается.
Твоя не помню, моя видела, — загорячился Ли Ти-сян. Журба остановил его: — Ладно, Лешка. Хватит пока об этом.
Но китаец не мог успокоиться и после того, как ушел Журба, долго еще сидел за столом задумчивый и мрачный. Нет, он не ошибся. Как этого не могут понять его друзья и даже самый близкий друг Максим?
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
1
Привет единоличникам! — звонко крикнул кто-то с палубы «Приморья». Раздался дружный хохот. Смеялись рабочие, моряки, громко с удовольствием хохотал Степанов, сдержанно улыбался Геннадий Алексеевич.
Никогда еще Можура не переживал такого стыда. Каково стоять на мостике под насмешками всей флотилии!
Он подвел свое судно к базе и, передав единственного кита, повернул на север, за мыс Пассена, чтобы не слышать насмешливых голосов, несшихся вдогонку:
- Не рискуйте!
- Не надорвитесь!
- Не берите больше одного!
Можура переступал с ноги на ногу, сдерживая себя, стараясь успокоиться. Как сейчас ему хотелось вбежать в каюту Грауля, схватить этого немца за плечи и спросить его: долго ли он будет позорить судно?
С тех пор, как флотилия пришла в Чукотское море и Грауль вернулся на «Шторм», он работал хуже других гарпунеров — бил китов по одному в день. Редко, может быть, раз в неделю, ему удавалось за сутки взять двух китов. Внешне гарпунер был старателен, тщательно целился, но позволял раненому животному по нескольку часов таскать за собой судно.
Однажды «Шторм» подошел к базе следом за «Трудом», у которого было три кита, и «Фронтом» — с двумя китами. У Можуры же, как всегда, тянулся на буксире один кит.
Ли Ти-сян, увидев добычу «Шторма», покачал головой: — Его опять единоличника есть! Моя знай, гарпунер плохой человека.
С легкой руки китайца и пошло по флотилии гулять это прозвище — «единоличник». Сам того не подозревая, Ли Ти-сян охарактеризовал положение отстающего китобойца. Грауль категорически отказался участвовать в соревновании, и экипаж «Шторма» оказался как бы выключенным из общей кипучей борьбы всей флотилии за лучшие результаты промысла.
Что нам делать, товарищи? — обратился Можура к Курилову и механику. — Этот гарпунер мне все печенки испортил, сколько с ним ни говорил — бесполезно.
Попытайтесь еще раз, — предложил Курилов.
Да я смотреть на него не могу, а не то, что разговаривать! — Можура засопел трубкой, спрятал глаза под нависшими бровями. — Давай-ка, Леонтий, ты с ним попробуй по-немецки...
Грауль, развалившись в кресле, равнодушно слушал бочкаря. Исчерпав весь запас немецких слов, Курилов перешел на русский язык.
Вы — один человек — заставляете тащиться в хвосте всю команду, двадцать три человека!
Их всех можно заменить, а гарпунера не заменишь, — по-немецки сказал Грауль и с ноткой снисходительности добавил: — Хотя вам этого не понять. Я подписал договор на шестьдесят китов за промысел. Вы их получите. Чего же еще вы хотите от меня?
Вы можете убить сто китов! — горячо заговорил Курилов, с трудом понимая гарпунера. — Смотрите, сколько китов вокруг. Кругом фонтаны!
Я очень стараюсь, — сдержанно ответил Грауль. Он самоуверенно смотрел на Курилова. — Я всегда и везде так работал, и мной были довольны.
Но Андерсен, Нильсен! — вскипел Курилов. — Они бьют больше!
— Им везет! — спокойно пожал плечами Грауль.
Продолжать спор было бесполезно. Курилов ушел. Грауль улыбнулся ему вслед. Убедившись, что изменить ничего нельзя, Можура старался подходить к базе в темноту но и это его не спасало. Обязательно кто-нибудь крикнет:
Единоличник притопал! Все на аврал!
А Грауль охотился по-прежнему. Гарпуны, выпущенные им, чаще падали в воду, чем попадали в цель.
«Неужели так трудно попасть в кита из гарпунной пушки? — думал Курилов. — Интересно, смог бы я стрелять из нее?»
Когда Грауль промахнулся в кита, лежавшего неподвижно в двадцати метрах от судна, Курилов с горячностью сказал капитану:
Разрешите мне стать к пушке. Постараюсь зря порох не переводить.
Можура был вне себя от своего бессилия, от того, что он лишен возможности пойти навстречу Курилову, помочь ему стать гарпунером. «Пора, давно пора нам подумать о своих гарпунерах», — Эта мысль не давала капитану покоя.
Грауля пригласил к себе Северов:
Мы недовольны вашей работой, господин Грауль.
Я тошно выполняйт договор! — ничуть не смутившись, сказал гарпунер.
Беседовал с Граулем и Степанов, но с тем же результатом.
А тут еще по-прежнему часто рвались лини. Это доставляло много хлопот и гарпунерам, и всем китобоям. У Нильсена ушли два кита, оборвав линь с гарпунами, то же случилось и у Андерсена. Андерсен отчаянно ругался — клял всех, кто изготовляет тросы, канаты.
Нильсен, после того как у него ушел третий кит, долго рассматривал линь в месте разрыва. Потом он попросил у капитана бинокль и, вывернув линзу, превратил ее в лупу. Случайно мелькнувшее у него подозрение подтвердилось: в том месте, где линь порвался, ткань его была чуть-чуть светлее, но заметить это было почти невозможно.
Захватив с собой отрезок линя, Нильсен почти вбежал в камбуз к дяде Мите.
Надо показать это капитану. Линь испорчен, — торопливо заговорил гарпунер.
В лаборатории базы было установлено: линь пережжен кислотой. Капитан-директор послал Дукину телеграмму: «Линь американской фирмы умышленно поврежден».
На базе кипела работа. Разделка китов велась днем и ночью. Ли Ти-сян со своей бригадой начал управляться с пятью китами за сутки. Люди вновь ходили измазанные жиром и кровью китов, но довольные. Спали мало. Работали все, кто был свободен от вахты.
Степанов в высоких резиновых сапогах и брезентовом костюме стал резчиком в бригаде Ли Ти-сяна. Китаец посмеивался:
Теперь моя капитана. Твоя работай мало-мало хоросо.
Степанов смеялся и подмигивал Ли Ти-сяну:
— Научусь, буду не хуже тебя китов потрошить! А китов было много. Они уже покачивались у обоих
бортов «Приморья». Тнагыргин привел на вельботах своих земляков. Чукчи разделывали китов у берега. На запах мяса слетались бесчисленные чайки. Птиц было такое множество, что, осмелев, они садились на огромные туши китов, вокруг которых суетились люди.
Вскоре вся флотилия отмечала торжественное событие. Китобои «Труда» первыми добыли шестьдесят китов. В этот день, когда возвращавшийся с охоты «Труд» показался из-за мыса, воздух дрогнул от мощного гудка «Приморья».
