Вскоре вся флотилия отмечала торжественное событие. Китобои «Труда» первыми добыли шестьдесят китов. В этот день, когда возвращавшийся с охоты «Труд» показался из-за мыса, воздух дрогнул от мощного гудка «Приморья».
Орлов поднялся на базу, одетый в парадный китель, выбритый. Он рапортовал Северову, не скрывая гордости. И капитан-директор, и Степанов, и все, кто находился в это время на базе, поздравляли капитана китобойца.
Когда руководители флотилии прибыли на китобоец, чтобы поздравить гарпунера и весь экипаж, Андерсен был удивлен происходящим.
Почему все довольны? — спросил он. — Деньги-то за убитых китов получаю я.
Мы радуемся, что вы, Андерсен, и все китобои судна «Труд» хорошо поработали, — сказал капитан-директор.
Видно, мне этого не понять, — задумчиво покачал головой Андерсен. — Но обещанные десять китов я тоже возьму.
Мы вам верим, — улыбнулся Степанов. — А теперь, господин Андерсен, мы с удовольствием выпьем с вами по стаканчику за ваши будущие успехи.
О! — только и мог произнести польщенный гарпунер и, схватив помполита за рукав, потащил в свою каюту.
Подняв стакан, Степанов пожелал Андерсену хорошей охоты. Они выпили. Гарпунер подумал: «Как хорошо, что тогда, на берегу бухты, он не поддался Граулю. Черт возьми, Андерсен честный человек, и с русскими он будет дружить...»
Успех Андерсена подстегнул Нильсена, который теперь не отходил от пушки. Весь экипаж «Фронта» помогал гарпунеру, как мог. Люди образцово несли вахты. Китов уже становилось меньше, стада редели. В погоне за китами «Фронт» доходил до кромки льда, пугая моржей.
Однажды «Фронт» пришвартовался к ледяному полю. Вдали показался огромный белый медведь. Он подошел совсем близко к судну, остановился, втягивая ноздрями воздух и не обращая внимания на крики моряков.
Дядя Митя вылил из ведра на льдину остатки обеда. Медведь обнюхал обглоданные кости, вареный картофель и стал есть. Подобрав все крошки, он начал ходить вдоль судна. Тогда дядя Митя спустил «а веревке ведро с супом. Медведь сунул в ведро морду и съел все дочиста. Матросы смеялись:
И мыть не надо, дядя Митя!
А медведь, отойдя от судна чуть подальше, лег на спину и стал кататься, задрав лапы кверху.
Нильсен выполнил годовой план неделю спустя после Андерсена. К этому времени убил пятьдесят первого кита Грауль. Это был его последний кит. Сколько потом он ни стрелял, все было впустую. Охота остановилась.
Слива шумно возмущался:
— Что он морочит нам головы? Пришвартовать его до той пушки тросом на мертвый узел и сказать: бей кита, пока план не будет. А нет плана — кормить его треской соленой!
Море дышало осенью. Гуще поплыли на юг льдины, вода стала неприветливой — сине-сизой, почти серой — такой же, как низкое холодное небо.
Часто выныривали усатые, клыкастые моржи. Обведя море немигающими глазами, они взбирались на зеленые льдины, но держались на них недолго. Звонко шлепнув ластами, как иногда хлопают в ладошки купальщики, они шумно ныряли в воду.
Уходят киты, — говорила Горева Степанову. Одетая в полушубок с пушистым воротником, она стояла рядом с помполитом, который был в обычном своем кожаном пальто.
Обветренное, с шелушащимся от полярного солнца носом лицо девушки дышало здоровьем. Однако она выглядела усталой. Степанов подумал: «Молодец. Не жалуется. Послать на зиму в дом отдыха, в Крым. Хотя нет — надо послать учиться, на Старцева нечего рассчитывать». Горева заметно волновалась; до июня основная масса китов приходит в Ледовитый океан и держится тут все лето, а с конца сентября или с Начала октября китовые стада начинают обратный переход.
Горева выжидающе посмотрела на Степанова.
Но это не окончательный вывод, — отозвался он.
Этот вывод совпадает с высказываниями Северова! — горячо отозвалась она.
Очень хорошо, — согласился Степанов. — Однако предстоит сделать многое, чтобы мы отлично знали пути миграции китовых стад в наших водах.
Когда-нибудь это будет, — мечтательно сказала Нина.
Обязательно будет, и не когда-нибудь, а в ближайшие годы. — Степанов посмотрел в море. — Ты слышала о том, что, когда в деревне поспевает урожай, люди начинают выборочную уборку. Так и мы должны на китов охотиться. Брать самых взрослых, больших животных, а не всех, какие попадаются.
Горева с интересом слушала Степанова. Помполит подтверждал ее собственные мысли. Ведь об этом же самом долгие часы размышляла она, склонившись над картой, отмечая места охоты, наблюдая за морем.
Решающее слово в этом деле, в охране богатств наших морей, должны сказать вы, научные работники, — закончил Степанов.
Михаил Михайлович! — засмеялась Горева. — Вот вы называете меня научным работником, а я ведь всего только простая лаборантка-химик.
Сегодня ты лаборантка, — сказал Степанов, — а завтра должна быть научным работником!
Я что-то не пойму вас.
Подумай, — Степанов сделал паузу и предложил: — Не пойти ли тебе учиться?
Уйти с флотилии? — удивилась и испугалась Горева. У нее невольно мелькнула мысль об Орлове.
Да! — кивнул Степанов. — Но не надолго! Зимой ты будешь учиться, а летом плавать с нами. Тут хорошая практика. После учебы будешь работать в научно-исследовательском институте.
Девушка неуверенно улыбнулась. Предложение Степанова было для нее неожиданным, но заманчивым. Прежде чем на него ответить, надо серьезно подумать.
Но Степанов и не ожидал от нее сейчас ответа. Он снова смотрел в море и продолжал:
— Будь у нас свои специалисты по китам, мы не искали бы их вслепую!
2
На флотилии объявили неделю ударника. И в первый день чествовали Нильсена. Он выполнил свое обязательство, обогнав на двух китов Андерсена.
База встретила «Фронт» еще более торжественно, чем неделю назад встречала «Труд». Состоялся митинг. Когда Нильсен поднялся на «Приморье», его подхватили на руки, и он, как мяч, взлетел в воздух. А через неделю китобои сверх годового плана добыли еще шестнадцать китов. Впереди вновь оказался Андерсен.
Флотилия взяла курс на юг. Разделка последнего кита была закончена. На чисто вымытых площадках никого не было. Холодный северный ветер загнал всех вниз, в теплые каюты. Только на задней площадке повара всех трех китобойцев опаливали огромного кабана, которого откармливали в течение всего рейса.
Ворочай медленно. Смотри, чтобы кожа не потрескалась, — командовал дядя Митя.
Горьковатый дымок паленого щекотал ноздри. Степанов засмеялся:
Слюнки бегут.
На базе чувствовалось праздничное оживление. Хлопали двери кают, женщины пробегали с утюгами. Около Ли Ти-сяна собралась большая группа рабочих. Он ловко щелкал ножницами, подстригая каждого по его вкусу и, как заправский парикмахер, занимал клиента разговорами.
