— Впервые за многие годы мы живем в мире с нашими соседями, — сказал он. — И как мне кажется, глупо рисковать этим миром в момент, когда наши самые лучшие воины готовятся к длительному походу. — Он сделал короткую паузу. — Мы должны вести себя так, словно ничего не произошло. Никто не должен знать, что наш остров остается незащищенным.
— Говорят, что старый Тракки уже полностью лишился рассудка… — не слишком уверенно произнес татуировщик.
— Два его сына пойдут с нами, — как всегда резко, перебил его Роонуи-Роонуи. — С какой душой они ступят на борт, зная, что киль корабля прошелся по их отцу?
Очевидно, это была одна из самых трудных ситуаций, с какими приходилось столкиваться достопочтенному учителю молодого Тапу Тетуануи. У него не было никакого желания приговаривать к смерти невиновного. Но ему также не хотелось, спустив корабль на воду, рисковать жизнями тридцати человек. Он не мог пренебрегать покровительством всемогущего и мстительного бога Тане.
— Я подумаю, — сказал он наконец. — Завтра я объявлю о своем решении.
Сидя на веранде своей хижины, он провел всю ночь без сна. Старый Хиро неотрывно смотрел на лагуну, над которой висела огромная луна, придававшая окружающему пейзажу волшебные очертания. Когда на следующий вечер Совет собрался вновь, он предстал перед ним, пристально посмотрел в глаза Мити Матаи, и с напускным спокойствием спросил:
— Тебе действительно нужен этот дикарь?
Тот ответил утвердительно:
— Если мы рассчитываем хоть на какой-то успех, то он мне нужен.
— А тебе нужен лично он или его татуировка?
— Лично мне он ни к чему, — ответил великий навигатор. — Он не может говорить и лишь грозно рычит в ответ на все наши вопросы. А вот татуировка его является чрезвычайно ценной.
— Хорошо, — кивнул старик. — Мне неприятно принимать такое решение, но оно окончательное: пленник должен быть принесен в жертву богу Тане, а его кожа должна быть выдублена и выделана так, чтобы члены экспедиции могли взять ее с собой.
— От этой кожи будет мало толку, если по ней пройдет «Марара».
Старый Хиро, которому неприятен был этот разговор, ответил, возможно, чересчур резко:
— Кожу снимут до того, как по нему пройдется корабль. Пусть об этом позаботится Хини Тефаатау.
Над островом повисла мертвая тишина. Присутствующие переглянулись: во взгляде одних читалось недоумение, во взгляде других — ужас, ибо последние слишком хорошо поняли, что ждет пленника.
Потом отец Тапу Тетуануи, заикаясь, срывающимся, почти писклявым голосом произнес:
— Вы хотите сказать, что Хини Тефаатау должен будет снять с него кожу живьем?
Достопочтенный старец посмотрел на него грустным, смиренным взглядом.
— А какой еще выход вы мне оставляете? — спросил он. — Одни требуют оставить пленника в живых, потому что им нужна его кожа, другие отказываются садиться в корабль, если не будет совершено жертвоприношение… Единственное, что я в состоянии сделать, так это отделить кожу от тела.
— Такого зверства на Бора-Бора еще никогда не совершалось, — взмолился Амо Тетуануи. — Это останется в памяти людей до скончания веков.
— Никто не будет помнить о случившемся, если человек-память об этом никогда не заикнется, — ответил Хиро. — В конце концов, на это нас толкнули сами варвары. Никто не заставлял их убивать нашего правителя и увозить наших женщин. — Ответом ему стала гнетущая тишина. — Что они с ними сделали, не знаю, — чуть помолчав, продолжал старый Хиро. — Но думаю, что некоторые из женщин согласились бы, чтобы с них содрали кожу живьем, лишь бы только избавиться от страданий, которые причиняют им дикари. — Он встал, давая понять, что собрание Совета закончено. — Это мое решение. Я несу за него полную ответственность. Да будет так!
Хиро Таваеарии удалился в сторону своего дома с низко опущенной головой. Выглядел он необычайно усталым и казалось, что за этот вечер он постарел лет на двадцать. После его ухода устремили взгляды на изменившегося в лице и дрожащего Хини Тефаатау, сидящего в последнем ряду.
— Да спасет меня Таароа! — со слезами на глазах взмолился он. — Никогда не думал, что мне придется с человека снимать кожу, пусть даже и с такого чудовища, как наш пленник.
Сейчас даже суровый Теве Сальмон раскаивался в том, что настоял на человеческом жертвоприношении. Но решение было принято, и всем оставалось только подчиниться жуткому приказу.
В эту ночь Тапу Тетуануи не был в настроении предаваться любовным утехам — впрочем, так же как и Майана. Поэтому они просто лежали на пляже, обнявшись, и не решались произнести вслух то, что тревожило обоих.
— Как думаешь, сколько времени может прожить человек без кожи? — первым нарушил молчание Тапу.
— Не знаю, — ответила Майана. В голосе ее слышалось плохо сдерживаемое негодование. — Но сколько бы он ни прожил, все это время он будет страдать так, как никто еще на этом свете не страдал. — Она глубоко вздохнула. — Сомневаюсь, что корабль, рожденный под символом ужаса, ждет счастливая судьба. — Она нежно погладила возлюбленного и сказала: — Я боюсь за тебя.
— Только за меня?
— Боюсь за всех вас, — откровенно ответила девушка. — На этом корабле собираются отплыть трое мужчин, которых я люблю, а еще мой дядя, два двоюродных брата и большинство моих лучших друзей…
Она села на песок и посмотрела на только что появившуюся над горизонтом луну.
— Когда вы будете в океане, нам придется очень много молиться, — добавила она. — Очень много!
— Красивая луна, — после долгого молчания прошептал Тапу. — Очень красивая. Я буду думать о тебе каждый раз, когда увижу, как она катится по небу, поднимаясь на горизонте и скрываясь в водах океана. — Он запустил пальцы в ее шелковистые черные, спадающие до пояса волосы. — Если бы ты меня любила хоть вполовину так же сильно, как я люблю тебя.
— По меньшей мере на треть-то я тебя люблю, — ответила шутливо девушка. — А может быть, я люблю тебя даже больше, так как говорят, что женская любовь во много раз сильнее, чем мужская. — Она внимательно посмотрела на него. — Ты бы смог разделить любовь ко мне с Чиме и Ветеа Пито на всю жизнь?
Тапу ответил не сразу, но после долгих раздумий произнес:
— Не думаю, что был бы счастлив… Но если быть откровенным, то соглашусь, что третья часть твоей любви все же лучше, чем целая любовь, но другой женщины.
— Жаль, что закон не разрешает выходить замуж сразу за троих мужчин! — воскликнула Майана. — Это было бы отличное решение.
— Какие у меня шансы, что ты выберешь меня? — с нескрываемой страстью в голосе спросил Тапу.
