Она исчезла. Коммандер действительно появился через несколько минут, перекинувшись парой слов с миссис Трайн, — Уильям услышал его голос за дверью.
— Мистер Дерсли? — На Уильяма смотрели удивительно ясные голубые глаза. — Да, коммандер Айвибридж — это я. Вы, насколько я понимаю, по поводу давешнего письма?
— Да. Это письмо написал мой дядя незадолго до смерти, несколько недель назад. Но оно попало к другому коммандеру Айвибриджу.
— Тогда понятно, — смущенно улыбнулся коммандер.
— Я виделся с ним позавчера. Он вернул мне письмо и дал ваш адрес. Так я вас и нашел.
— Такое уже случалось, — кивнул коммандер. Голос у него был приятный, но говорил он с некоторым усилием и легкой запинкой. — Он теперь куда более важная птица, поэтому, конечно, в случае сомнений отправляют ему, а не мне.
— Я так и понял, — сказал Уильям, чтобы заполнить паузу, когда коммандер неожиданно замолчал.
Но пауза все равно затянулась, и коммандеру стоило некоторого усилия прервать молчание. Он и стеснялся, и явно отвык разговаривать с незнакомцами. Преодолевая неловкость, он вытащил трубку и кисет.
— Закурите? Боюсь, сигарет у меня не осталось. Трубочку? Угощайтесь, табак хороший, хотя и крепковат.
— Тогда я, пожалуй, со своим, — улыбнулся Уильям.
Атмосфера разрядилась. Набив и раскурив трубки, собеседники принялись разглядывать друг друга сквозь сизый дым.
Этот коммандер Айвибридж был куда скромнее, тише и мельче своего лондонского тезки. К тому же старше — лет около шестидесяти. Чуть выше Уильяма, крепкий и жилистый, он держался несколько напряженно, словно боялся распластаться под грузом прожитых лет. Седые волосы, однако, не утратили густоты, и ярко-голубые глаза смотрели необыкновенно молодо, несмотря на десятки мелких морщинок вокруг. В суровом лице, выдубленном и отполированном ветрами и непогодой, чувствовались неожиданная неискушенность и какое-то детское простодушие. Такое лицо в суффолкских (да и не только суффолкских) деловых кругах — редкость, поэтому Уильям, в лицах разбиравшийся, изучал коммандера с неожиданным интересом. Довершал облик костюм — аккуратный, тщательно вычищенный, но старый, грозивший скоро перейти в разряд поношенных. Колкости миссис Трайн подтверждались: коммандер Айвибридж явно сидел на мели. Но если он и сожалел об этом, досадовал в глубине души, то внешне это не отразилось никак. Видно было, что с мальчишеских лет он жил своей мечтой, и тот любопытный мальчишка по-прежнему никуда не делся. Вывод этот так обрадовал Уильяма, что он мгновенно проникся к коммандеру дружеской симпатией. Здесь гомерический хохот Затерянному острову не грозил.
— Поначалу я никак не мог припомнить вашего дядю, — начал коммандер. — А потом все же вспомнил. Правда, не возьму в толк, чем я ему запал в душу. Я действительно как-то ему помог, но это был такой пустяк, обычное дело между земляками в чужих краях.
— Значит, не пустяк, раз запомнил, — возразил Уильям.
Он рассказал о приезде дяди, о болезни, об острове и урановой руде, о долготе, широте и П.Т. Райли из Сан-Франциско. Коммандер молча слушал, а когда Уильям закончил, рывком поднялся из кресла.
— Погода хорошая, — сказал он, посмотрев в окно. — Пойдемте подышим. На воздухе беседуется легче. Не возражаете?
— Я с удовольствием. Прогуляемся, дойдем до моей гостиницы — «Лагмутского пакетбота» — и можем там пообедать.
Коммандер поблагодарил. Они не спеша двинулись по террасному уступу, наслаждаясь видом поблескивающей на неярком солнце водной глади. Сама возможность вот так прогуливаться декабрьским утром уже казалась Уильяму приключением, и уверенность его крепла с каждой минутой.
— Эта смоляная обманка… — начал коммандер осторожно. — Там действительно она? Я знаю, что это такое, я читал про радий.
— У меня в гостинице лежит образец. Я вам покажу. Он самый настоящий. И конечно, первым делом, прежде чем ехать к вам, я его проверил в лаборатории.
— Правильно, — одобрил коммандер.
— Его принадлежность к урановой руде подтвердили в Институте радия. Полюбопытствовали, разумеется, но я им ничего не сказал. Так что сомнений в подлинности нет. А дядя клялся, что его там несметные залежи, тонны и тонны, только бери и вывози.
Коммандер тихонько присвистнул.
— Невероятная история.
— Но вы ведь мне верите? — обеспокоился Уильям.
— Да. В существовании острова ничего странного нет. На картах и в самом деле еще много белых пятен, кому же знать, как не мне. Однако после вашего дяди остров могли обнаружить и другие.
— Я об этом думал. Положим, кто-то действительно обнаружит остров или даже высадится на нем — это не страшно. Главное, чтобы никто не отыскал там урановую руду. По дядиным словам, залежи находятся в глубине острова, а он не особенно располагает к прогулкам и разведке. Потом, даже если кто-то наткнется на смоляную обманку, то совершенно не обязательно заинтересуется и тем более распознает в ней ценный минерал. На вид она непрезентабельна.
Коммандер обдумал этот довод. Он часто погружался в раздумья, что неудивительно для человека, который долго жил один.
— Я думаю, вам стоит рискнуть, — наконец заявил он решительно. — Если бы кто-то успел вывезти руду, наверное, до нас бы уже докатились слухи. Наверняка.
— А если… — Зазевавшись, Уильям чуть не столкнулся с детской коляской, которых в это утро на улице было много. — Простите!.. Я говорю, если кто-то вот сейчас, в данную минуту, высаживается на Затерянном острове, смотрит на всю эту черную породу и говорит: «Да, это точно смоляная обманка. Привозите завтра людей, начнем ее добывать!» Подумать страшно…
— Тут я вам ничем не могу помочь, ясновидением не владею. Вам придется рискнуть.
— То есть нам придется, — поправил его Уильям. — Не забывайте, вы тоже в доле.
Коммандер остановился в задумчивости.
— Только потому, что ваш дядя прислал мне долготу? Вы, полагаю, и без меня ее знаете, вы же переправляли письмо на мой адрес.
— Я не смотрел на текст, когда пересылал. Иначе было бы непорядочно.
Взгляд коммандера потеплел.
— Верно. Только мало кто в наше время думает так же. — Ясные голубые глаза пристально изучали Уильяма. Прогуливаясь, собеседники дошли до края террасного уступа. — Тогда теперь моя очередь. Ваш остров расположен на ста двенадцати градусах тридцати шести минутах западной долготы. Запомните. Сто двенадцать градусов тридцать шесть минут западной долготы.
— Нет, так нельзя! — воскликнул Уильям. — Сперва нужно заключить какой-нибудь договор. Ведь я же могу взять сейчас и уйти с долготой, только вы меня и видели.
