Яшка забрал и его.
Он вскарабкался на площадку повыше и справа от себя услышал голоса людей, но Яшке было не до них.
— Пора бы ему вернуться, — говорил профессор.
— Отодрать его надо как следует, — сердито заявил Жук.
— Вот это вы напрасно, Дмитрий Иванович, — возразил Дроздов. — Лучше поищем его.
И он стал кричать:
— Яша!.. Яша!.. Мы здесь!..
Несколько голосов присоединились к нему.
— Яша!..
— Э-й!..
— Яков Иванович!..
Яшка видел, как люди разошлись в разные стороны, но с верхней площадки, смешно вытянув шеи, на него таращили глаза кайры. Поди, сотня их здесь. И Яшка вскарабкался туда, наверх, по выступам на камнях. На небольшой площадке, обращенной к морю, сидела не сотня, а несколько сотен птиц, и над ними, с другой площадки, высовывались головы любопытных кайр.
Яшка стал осторожно подходить к самой ближней, чтобы поймать птицу. Вдруг все птицы задрали головы и тревожно закричали. Мальчик остановился — что такое? Но он только поднял голову и понял всё сразу. Прямо над ним парила большая черпая птица. Бургомистр!
Птицы на карнизах закричали так, будто всех их сейчас собирались зажарить живьем. А те, что сидели на яйцах, растопырив крылья, приподнялись, чтобы защищать своих будущих птенцов.
Яшка, не раздумывая, вскинул ружье и прицелился. Бургомистр был не очень-то близко. Вот его левое крыло оказалось на мушке, потом чайка упала вниз, но мушка снова подобралась под брюхо. Ага, голова…
Яшка нажал на курок… Выстрела он не услышал; отдало только в плечо прикладом. И сразу же что-то громадное с грохотом обрушилось на него.
Он упал и больно ударился о камень головой. Потерял сознание. А когда открыл глаза, то увидел, как птицы с неистовым криком отовсюду бросались в море. Их было так много, что небо едва просвечивало между птичьими крыльями, шум походил на штормовой грохот.
Несколько птиц, падая, ударили Яшку крыльями по груди и лицу.
Он не запомнил, как долго это продолжалось, но когда поднялся, то увидел возле себя профессора Дроздова и штурмана Жука. Их платье было измазано и разодрано так, будто провели они ночь в курятнике и над ними ночевали куры со всего света.
Кайры уже успокоились и занялись своим обычным делом. Одни летали в воздухе и выкрикивали: «Ар-рр», а другие сидели на яйцах, вертели головами и тоже кричали: «Ар-рр».
Жук поднял ружье и осмотрел его. Александр Николаевич ощупывал свой бок и правое плечо.
— Ты цел? — спросил профессор у Яшки.
Но Яшка еще не пришел в себя как следует. Да и что мог он сказать? Профессор попросил штурмана передать другим его спутникам, что всё обошлось благополучно, а сам сел возле Яшки и долго молчал. Яшка готов был спрыгнуть в море вместе с кайрами, только чтобы профессор перестал молчать.
— Тебя кто учил стрелять? — спросил Дроздов.
— Батя.
— Да, — громко вздохнул профессор, — по выстрелу видно, что учил тебя стрелять Иван Кондратьевич Кубас. Отличный выстрел. Видел я, как упал тот бургомистр; прямо в голову ты его. Но как я тобой недоволен! — Александр Николаевич смотрел куда-то вдаль через яшкино плечо. — Очень недоволен. Я ведь тебя предупреждал: на «птичьих базарах» стрелять нельзя. Ты вспугнул всех кайр, а им, чтобы взлететь, надо броситься в воду, и только рикошетом от воды они могут подняться в воздух. Ты видел, сколько их бросилось? Они могли увлечь за собой нас.
Яшке было стыдно. Кроме того, у него очень болела поясница и хотелось почесать ушибленное место.
— Простите, — сказал он профессору, — я больше никогда не буду.
— Хорошо, посмотрим, — ответил на это Александр Николаевич и поднялся. — Идем, пора.
Молча они дошли до лагеря. И здесь Яшка увидел, что он натворил. Люди все грязные, исцарапанные, а имущества экспедиции прямо не узнать было, до того всё испачкалось во время птичьего переполоха.
Кайры. — Яшка фотографируется с кайрами. — Как отличить насиженное яйцо от свежего. — Возвращение на пароход.
Расставаясь здесь на острове, люди обнимались не так крепко и энергично, как на палубе «Большевика». Все устали. А когда пароходские собрались обратно к катеру, их пошли провожать Дроздов и еще два человека. Профессор для чего-то взял ведро и повел всех не по тропинке, а по выступам карнизов на виду у любопытных кайр.
— Удивительные это птицы, — говорил он, останавливаясь возле кайр, — они совсем не боятся нас. Особенно там, где сидят густо. Вот, обратите внимание.
Перед ним в ряд сидели три кайры. Вытянув шеи, они смотрели куда-то в сторону и совсем не обращали внимания на людей.
— Послушайте, любезные, это даже неприлично, мы всё-таки ваши гости. — Он взял одну кайру за голову и повернул ее к Яшке. — Поздоровались хотя бы.
Кайра завертела головой, стараясь высвободиться из рук человека, и хрипло закричала: «Ар-р!..»
— Очень приятно. Ар-ра!.. — засмеялся Дроздов и повернул головы двух других птиц. — Здрасте!
Все стояли и с интересом смотрели, как ученый возился с кайрами.
— Яша, подойди-ка сюда, встань рядом с ними.
— А зачем? — угрюмо буркнул Яшка. — Ему было еще не по себе.
— Подойди, узнаешь!
Яшка подошел.
— Встань между ними, вот так. Я тебя сейчас сниму на память вместе с кайрами.
— Ну да? — Яшке не верилось. Как же это профессор будет его снимать, как он сделает карточки?
Но Дроздов сказал правду. Он отошел шага на три и расстегнул на боку кожаную сумочку. Яшка думал раньше, что сумочка для денег, а в ней оказался маленький фотографический аппарат.
— Присядь, только осторожно, птиц не испугай, — приказал Александр Николаевич, глядя в стеклышко на аппарате. — Так, хорошо, а теперь обнимись с кайрами.
— Не буду! — вдруг решительно запротестовал Яшка.
— Почему?
— Что я, девчонка — обниматься?
— Правильно, отставить обниматься! Спокойно, снимаю!
Аппарат щелкнул.
— Минутку! — сразу же крикнул профессор. — Еще раз, — и он опять нацелился аппаратом.
— Александр Николаевич, надо торопиться, — напомнил штурман Жук, — вода-то убывает. Наш катер обсохнет совсем; до воды мы его не дотащим.
— Да, да, Дмитрий Иванович, может получиться неприятность. Вы идите все, а мы с Яшей быстро вас натопим.
— Ведро ваше давайте.
— Нет, оно мне понадобится.
К большой яшкиной радости. Жук ушел вместе со всеми, и тогда профессор снял Яшку еще несколько раз: четыре раза с птицами, а один раз отдельно, так, что море виднелось позади.
