Лютню Франц взял с собой и приторочил кожаный чехол к седлу сзади. Как бы не растрясти долгой дорогой деревянный корпус инструмента! Как бы не повредить усладу своей души!
Кроме оружия, лютня была единственной крупной вещью, которую Франц забрал с собой из родительского дома. Да и не навьючишь на лошадь слишком много…
Хотя с лошадью как раз повезло. Хорст фон Хузен на короткое время очнулся из своей апатии и, осознав отцовский долг, спустился в конюшню, где сам выбрал для сына коня. Это была самая лучшая в замке – без всяких сомнений. Выносливая кобыла палевой масти, с длинными ногами и крепкой шеей. Звали ее Альфа. Одной из причуд Хорста было называть лошадей буквами алфавита.
– Это – конь для настоящего рыцаря, – заискивающе сказал конюх Ганс, удивляясь в душе выбору хозяина. – У нас в хозяйстве нет лошади лучше. Если ваша милость захочет куда поехать, придется запрягать ледащую Йоту. Остальные еще хуже…
Старый Хорст горделиво усмехнулся.
– Да ведь я выбираю коня для своего сына, – ответил он, похлопывая Альфу по загривку. – Для рыцаря конь всего дороже. А мой Франц едет, чтобы стать славным рыцарем. Разве могу я дать ему плохую кобылу? Бог меня накажет.
Точно так же отец не обидел сына с оружием и прочей воинской амуницией. Если суждено Францу уехать из родного дома искать воинской славы, то пусть уж не лежит на старом бароне вина за то, что напоследок перед расставанием, может быть навсегда, он плохо снарядил его…
На вопросы, куда именно он направляется, Франц отвечал уклончиво. Поедет в Регентсбург ко двору императора Максимилиана.
– Думаешь, наняться на службу к императору? – спросил отец и покачал головой. – Боюсь, там слишком много юношей и познатнее тебя. Хотя у императора теперь обширные владения. Венгрия, Хорватия, Богемия. Везде должны пригодиться отважные рыцари.
– Это уж не говоря об Османской империи, – заметил присутствовавший при разговоре Михаэль. – Наш император хоть заключил мир с турками, но мира ждать не приходится. Мусульмане – это не те люди, с которыми можно мирно сосуществовать. Они не понимают отношений равенства. Для них ты либо сильнее, и тогда они тебя боятся. Либо ты слабее, и тогда тебя нужно топтать ногами.
– Этому учит их религия, – вздохнул Альберт, также присутствовавший на семейном совете, посвященном отправке Франца прочь от родного порога. – Исламская вера не признает равенства. Один выше другого или ниже другого. Как можно с ними договариваться? Мусульман можно только держать в страхе, а иначе они не понимают.
– А если при дворе императора не удастся устроиться? – поинтересовался отец у Франца. – Тогда куда?
– Говорят, что в Пизе герцог Козимо Медичи основал недавно рыцарский орден Святого Стефана и принимает туда всех католиков, – сообщил Михаэль. – Медичи готовится к войне с французами, и ему нужны воины.
– Но ведь до Пизы еще нужно добраться, – сказал отец, наливая себе в кружку крепкое пиво из большого жбана, стоявшего на полу. – Пересечь Альпы по незнакомой местности да в одиночку – не простая штука.
– А разве наш Франц не молодец? – ободряюще возразил Михаэль. – Да и не станет он пересекать горы в одиночку. Наверняка сумеет прибиться к каким-нибудь благородным людям, идущим караваном. А дорога через горы не должна быть слишком уж плохой – между Баварией и итальянскими землями ездит много людей.
– Франц станет рыцарем ордена Святого Стефана, – засмеялся Альберт, потирая руки, озябшие в сырой комнате замка. Он сидел вдалеке от огня, горевшего в очаге, и все время зябко поеживался.
– Подойди ко мне, мой милый, – внезапно сказал отец, протягивая руку к Францу. – В детстве я не так уж часто ласкал тебя. Давай приголублю хоть напоследок. Кто знает, когда ты вернешься к нам, если вообще вернешься.
В порыве чувств он обнял младшего сына: накануне разлуки в старом Хорсте внезапно проснулись дотоле дремавшие отцовские чувства.
– Главное, помни, сынок, – сказал он. – Главное, помни: неважно, куда ты поедешь и к кому поступишь на службу. Пусть это будет император или Козимо Медичи, или еще кто… Главное, чтобы ты храбро сражался с врагом. С нашим извечным и исконным врагом. Ты обещаешь?
Франц и оба брата прекрасно понимали, какого врага имеет в виду старый Хорст фон Хузен. Все мужчины в их роду были рыцарями и воевали с одним врагом – с мусульманами. Огромная Османская империя, как зловещая черная туча, из века в век нависала над южной Европой. Разбойничьи набеги, во время которых сжигались деревни и целые города, когда уводились в рабство тысячи людей, – все это сопровождало жизнь из столетия в столетие. Итальянские государства, Австрия, Венгрия – весь европейский юг на протяжении жизни многих поколений страшился угрозы с Востока, откуда, как черная саранча, шли и шли несметные полчища под зелеными знаменами ислама.
Дедушка Франца погиб, сражаясь при осаде турками Вены в 1526 году, а совсем дальний предок – знаменитый музыкант и поэт был участником Крестового похода и, забросив нежную лютню за спину, храбро бился за освобождение от неверных Гроба Господня.
Конечно, теперь отец ждал, что младший сын станет защитником родины от мусульман.
– Я обещаю, отец, – сказал Франц, потупившись.
Ему было неловко. Оба брата прекрасно знали, куда он собирается направиться. Вовсе не к императору Максимилиану и совсем уж не к Козимо Медичи. Оказавшись возле этих великих людей, непременно рискуешь затеряться в толпе таких же, как ты. Много бродит вокруг безденежных рыцарей, многие ищут себе службы и пристанища как минимум, а как максимум – славы и воинских почестей. Слишком много таких, как Франц. Слишком много обедневших дворян, слишком много младших сыновей, слишком мало для них земли. Слишком тесно стало в старой Европе…
Идти проторенной дорогой легко, но ведь в этом случае и шансов на успех почти нет. Успех ждет того, кто отважится идти в сторону от проверенных надежных путей.
Оба брата прекрасно знали об этом решении Франца, и получалось, что теперь они все вместе дурачат отца. От этого ощущения Францу было неловко: отец совершенно не заслуживал такого отношения. Пусть он старый, апатичный и равнодушный. Но он их отец, и незачем над ним потешаться. Конечно, правду ему говорить нельзя – иначе он попросту не отпустит Франца из дома и лишит родительского благословения. Хорста наверняка возмутит безумная идея младшего сына уехать в Новый Свет сражаться там с индийцами на другом краю Великого Океана. С его точки зрения, это – чистое мальчишество.
