— Моррисон, дьявол тебя разорви, что ты тут делаешь?
Мы не стали тратить времени на объяснения и опрометью бросились к трапу. Моррисон бежал впереди, я же, спеша поскорее выбраться на палубу и обремененный тюком с одеждой, споткнулся, полетел с трапа и, ударившись о решетку, вывихнул плечо. Кое-как выкарабкавшись наверх, я устремился к трапу, но тут Черчилль остановил меня.
— Опоздали, Байэм, — сказал он.
— Опоздал? Ну нет! — воскликнул я и так сильно его толкнул, что он едва не упал. И тут я пришел в отчаяние: баркас медленно сносило к корме корабля, а один из бунтовщиков нес туда фалинь. Беркитт и Куинтал держали Коулмана, оружейника, который умолял пустить его к капитану, а Моррисон боролся с несколькими матросами, не дававшими ему пройти к трапу. Мы действительно опоздали; к тому же баркас был перегружен, и я услышал крик Блая:
— Я больше никого не могу взять, ребята! Но если я доберусь до Англии, вас оправдают!
Когда баркас отнесло к корме, матрос, державший фалинь, закрепил его за поручень и бросил свободный конец на судно. Оставшиеся на корабле столпились у борта, и мне трудно было найти место, откуда я мог бы наблюдать за происходящим. Душа у меня болела, я был потрясен сознанием того, что все-таки остался среди мятежников.
Нортон стоял на носу баркаса, держа конец фалиня21, Блай залез на кормовую банку. Остальные кто стоял, кто сидел; посудина была так перегружена, что ее борт возвышался над водой всего на семь или восемь дюймов. То тут, то там раздавались крики, Блай тоже вносил свою лету в общую суматоху, то отдавая приказания находящимся на баркасе, то изрыгая брань и проклятия по адресу Кристиана и его людей.
Некоторые из мятежников следили за сценой в молчании и задумчивости, другие же глумились над Блаем; я слышал, как один из них кричал:
— Теперь сам попробуй посидеть на фунте мяса в день, чертов негодяй!
Фрайер воскликнул:
— Ради Бога, мистер Кристиан, дайте нам оружие, порох и пули! Подумайте о том, куда мы направляемся! Дайте нам возможность защищать свою жизнь!
Остальные, в том числе и боцман, горячо присоединили свои голоса к этой мольбе.
— Какое там к черту оружие! — крикнул кто-то в ответ.
— Не нужно вам никакого оружия!
— Старина Блай любит дикарей. Он о вас позаботится !
— Ты их тросточкой, боцман, тросточкой!
Мы с Коулманом отыскали Кристиана, который стоял у рубки, так что с баркаса его не было видно. Мы попросили его снабдить Блая несколькими мушкетами, пулями и порохом.
— Ни за что! — ответил он. — Огнестрельного оружия я им не дам.
— Тогда дайте хотя бы несколько абордажных сабель, мистер Кристиан, — настаивал Коулман, — если вы не хотите, чтобы их убили, как только они ступят на берег. Вспомните, что произошло в Намука!
На это Кристиан согласился. Он приказал Черчиллю принести из оружейного рундука несколько абордажных сабель, и минуту спустя тот вернулся с четырьмя саблями, которые были тут же переданы на баркас. Тем временем Моррисон, воспользовавшись случаем, сбегал вниз за дополнительной провизией для несчастных. Вместе с Джоном Миллвордом он принес и спустил на посудину бочонок солонины, несколько бутылочных тыкв с водой и еще немного спиртного.
— Трусы! — воскликнул Перселл, когда ему передавали сабли. — Неужели вы больше ничего нам не дадите?
— Может, нам спустить в шлюпку оружейный рундук, а, плотник? — насмешливо спросил Айзек Мартин, а Маккой погрозил мушкетом.
— Сейчас ты получишь полное брюхо свинца! — крикнул он.
— Отвалим да развернем-ка на них фальконет22, — добавил кто-то. — Угостим их картечью!
Тут Беркитт поднял мушкет и направил его на Блая. Александр Смит, стоявший рядом с ним, схватил мушкет за ствол и рванул вверх. Я убежден, что Беркитт хотел застрелить Блая, но Кристиан, увидев это, приказал оттащить его в сторону, отобрать оружие и посадить под арест. Беркитт столь отчаянно сопротивлялся, что разоружить его удалось лишь вчетвером.
Тем временем Фрайнер и другие уговаривали Блая отойти от корабля, чтобы их всех не перебили. Блай отдал приказ, и шлюпка медленно начала отдаляться. На воду спустили два весла, и баркас, так глубоко сидевший в воде, что казалось, вот-вот зачерпнет бортом, взял курс на остров Тофоа, находившийся примерно в десяти милях к норд-осту. Шлюпка была рассчитана на двенадцать человек, а сейчас в ней было девятнадцать, не считая запасов пищи, воды и личных вещей моряков.
— Слава Богу, что мы опоздали, Байэм!
Подле меня стоял Моррисон.
— Ты в самом деле так думаешь? — спросил я.
Он помолчал с минуту, как бы тщательно обдумывая ответ. Потом сказал:
— Нет. Я охотно бы ушел, но риск и вправду велик. Они никогда больше не увидят Англии.
Тинклер сидел на банке. Мистер Нельсон, Пековер, Нортон, Элфинстон, Ледуард, второй врач, — все они были почти покойники: от ближайшего порта, где они могли бы рассчитывать на помощь, их отделяло более десяти тысяч миль. На их пути находились острова, кишащие жестокими дикарями, держать которых на расстоянии можно было, лишь имея сильное оружие. Даже если допустить, что некоторые избегут смерти от рук туземцев, то какова вероятность того, что столь утлое суденышко, да к тому же перегруженное, достигнет цивилизованного порта? Вероятность эта была такой ничтожной, что ее в расчет и принимать-то не стоило.
С тяжелым сердцем отвернулся я от хрупкого суденышка, выглядевшего таким маленьким, таким беспомощным среди необозримого водного пространства. Когда Кристиан отдал приказ ставить паруса, кто-то радостно воскликнул:
— Ура, Таити!
Эллисон, Маккой и Уильяме бросились на мачту, чтобы отдать фор-брамсель. После этого на корабль опустилась тишина, и люди стояли у планширя, глядя на баркас, который становился все меньше и меньше по мере того, как мы отдалялись от него. Наблюдал за ним и Кристиан, стоявший у рубки, — там, где я его видел в последний раз. О чем он думал, угадать было невозможно. Чувство незаслуженной обиды, которое он постоянно испытывал, находясь в подчинении у Блая, было настолько глубоким и всепоглощающим, что преобладало, как мне кажется, над всеми прочими его чувствами.
Когда баркас отошел, не было еще и восьми часов. Вскоре северо-восточный ветер посвежел. «Баунти» набрал ход, и теперь пена тихо шипела у его бортов. Баркас превратился в точку, которую можно было заметить, лишь когда его поднимала волна или солнце посверкивало на веслах. Через полчаса он пропал, словно погрузившись в морскую бездну. Наш курс лежал на вест-норд-вест.
Глава X. Флетчер Кристиан
Итак, мы разделились. Вполне естественно, что бунтовщики смотрели с подозрением на тех, кто к ним не присоединился, однако большинство матросов не проявляли но отношению к нам враждебных намерений. Черчилль приказал нам оставаться у бизань-мачты и ждать решения Кристиана. Беркитта, у которого отняли мушкет и посадили под стражу, чтобы он не застрелил Блая, выпустили. Они с Томпсоном тут же принялись осыпать нас насмешками и издеваться над нами, к ним присоединились Маккой и Джон Уильяме.
