В голове Алафа рождались все новые идеи. Силу разгневанных духов при соответствующих условиях можно было бы использовать в качестве грозного оружия против врага. Неплохо бы трубу, отводящую пар от казана с кипятком, заткнуть тяжелой пробкой. Выстрелив, такой снаряд вместе с армией взбешенных демонов нанесет противникам урон гораздо больше того, что причинили одни убегающие духи людям на берегу. Алхимик обнаружил, хотя пока не был готов объяснить, зависимость силы и ярости духов от степени нагрева их тюрьмы.
Для получения наивысшей температуры требовалось топливо лучшее, чем уголь и сера. Юноша вспомнил о пылающих снарядах Мустафара. В арсенале он исследовал легковоспламеняющуюся субстанцию, однако большинство ее ингредиентов были ему не знакомы. К счастью, Мустафар обещал помочь, заверив, что легко создаст любую горючую смесь. Командование флотом побоялось широко внедрять его снаряды на деревянных галерах, поэтому заказало ограниченное количество. Но мастер не терял оптимизма и продолжил трудиться над многочисленными проектами. В частности Мустафар разрабатывал совершенные катапульты; весла, которые превращались бы в оружие; длинные самовозгорающиеся канаты, что выстреливались бы с палубы и оплетали корабли противника, вызывая пожар. Инженер интересовался замыслом Алафа и охотно дискутировал с ним на тему паровых снарядов, разрывающихся на борту вражеского судна.
— В конце концов, наши цели совпадают, — изрек однажды Мустафар, ковавший из бронзы деталь какого-то хитроумного механизма. — Служить императору и нести смерть врагам для нас высшая честь. Простым ремесленникам, коими мы являемся, не свойственна любовь к золоту. Поэтому тебя стоит уважать… Ты честный мастер, как я, а не один из придворных павлинов и высокомерных магов, — он отложил в сторону железный молот и присел. — Нам не нужны некие таинственные силы подземного мира или звездных систем.
Насмешливое замечание относилось к Тамбару Паше. Парусное судно с мехами оказалось малопригодным, но астролога все равно объявили победителем первого этапа состязаний, поскольку его проект не повлек никаких печальных последствий. Сам звездочет списывал свои неудачи на изготовителей мехов и на неблагоприятное расположение светил в тот день (о чем предостерегал заранее). Тем не менее, Тамбар Паша оставил свой якобы безошибочный проект и занялся другими делами. Прошел слух, что должна появиться система весел, способная заменить гребцов, хотя подробности не разглашались. Астролог упорно хранил молчание, отказывая всем в доступе к личной мастерской и тем напуская еще больше тумана на исследования.
— Твои слова абсолютно правдивы, — согласился с хозяином молодой гость. — Мне хочется лишь узнать, почему и как получаются разные вещи. Я никогда не приму образ мышления Тамбара Паши и чувствую себя неловко в его обществе, — алхимик сел возле своего старшего товарища и невольно поморщился. Лавка была твердой. — А что насчет философа Залбувалуса? По-моему страшный человек…
— Есть в нем что-то зловещее, — кивнул Мустафар.
Потом они пустились в обсуждение чудачеств коринтийца, который с того злосчастного дня не показывался на людях. Очевидно, он поправлял методику дрессировки рабов. Насколько продвинулся Залбувалус в этой области, тоже никто не знал. Говорили только, что философ сохранил прежнюю команду, но увеличил ответственность каждого ее члена и ужесточил кару за промахи.
— По крайней мере, нас сейчас не будит барабанная дробь, — сказал Алаф.
Мустафар хмурился, глядя через окно на здание, где проживал Залбувалус.
— Мне больше нравились звуки барабана, чем то, что ночами раздается из жилища коринтийца: визги, вой, жалобные мольбы и хриплый голос, вещающий на неведомом языке. Магия всегда заставляла меня содрогаться.
— Наверное, Залбувалуса интересуют души людей. Он желает усовершенствовать человеческую сущность, сделать ее сильнее и выносливее.
— Или выжать все соки из покорных невольников, — Мустафар скривился в отвращении. — Странный тип этот коринтиец, подстать Кроталусу. О пристрастиях того также ничего не известно.
— Мага не отстранили от участия в турнире, — Алаф ерзал на жесткой скамье. — Плохой результат экспедиции на север не явился поводом. Я думаю, Кроталус сумел в чем-то убедить Ездигерда, если принц даже перенес дату следующего испытания.
— Как бы сказать… — мастер снова принялся за оставленную ковку. — Может, Кроталус действительно начал работать всерьез. Он перебросил на другую сторону залива, где болотистые берега, артель плотников и судно. По некоторым данным там будто бы переделывают корабельный киль, предавая ему необычную форму.
— Хмм, — пробормотал Алаф. — Я не знал… Неужели Кроталус столь влиятелен и пользуется безграничным доверием принца?
— Издавна повелось, что придворные фавориты могут требовать практически всего, тогда как честные ремесленники вынуждены выпрашивать кусок обычной стали, — Мустафар взял металлические щипцы. — Разве Тамбар Паша запачкал бы руки чем-либо подобным? Никогда!
— На что ты намекаешь? — Alaph оперся ладонями об столешницу. Юноша уже не мог терпеть боль от незаживших ожогов.
— Я имею в виду придворных попечителей. Скажи, кто пригласил тебя на турнир?
— К чему такие вопросы? — удивился Алаф. — Деньги и материалы мне выдают по приказу самого принца Ездигерда.
— Тебе повезло, как и нашему таинственному Кроталусу. Я вот получаю необходимое при посредничестве достойного Кууба. Тамбар Паша поручен заботам казначея Ниншуба, чернокожего мага негласно опекает Нефет Али.
— Все они члены совета, который должен нас оценивать, а по сему разницы никакой нет, — возразил молодой алхимик. — Или наши шансы не равны? Или кому-то закрыт доступ к ресурсам?
Мустафар улыбнулся и дружески хлопнул юношу по плечу.
— Ты считаешь, тебе дают всю сумму, которая выплывает из хранилища? — мастер осмотрелся вокруг и застучал молотком по разогретой бронзе, чтобы приглушить свои слова: — В вашем с Кроталусом случае вполне вероятно. Глупо полагать, что Ездигерд, находясь в милости у отца, обворовывает собственное семейство. Касательно меня и остальных… то большая часть золотых монет оседает в карманах наших высокопоставленных опекунов, — он горько усмехнулся. — Иначе эти состязания и не затевали бы.
Сын пекаря изумленно помотал головой.
— Значит, некоторым из нас отдают предпочтение?
— Можешь не сомневаться, — Мустафар подозрительно посмотрел на двери. — Изначально так едва ли планировалось. Организовывался небольшой конкурс за достаточно высокую награду. Однако ставки постепенно выросли. Допускаю, что будущие прибыли колоссальны, несоизмеримы даже с теми обещанными пятьюстами талантов. Здесь идет речь о неиссякаемой кормушке и покровители начинают с каждым разом усиливать нажим на своих подопечных. То весьма опасное давление.
