Первые дни Шариф еще размышлял. Иногда он пытался поговорить с Магибой, но тот ко всему относился равнодушно и легкомысленно.
– Ну, чего ты еще хочешь, Шариф, – снисходительно отвечал он другу. – Нас кормят, мы живем в относительном удобстве. После всего, что с нами произошло, это кажется настоящим раем. Какие бы идеи они ни исповедовали, какие бы цели ни преследовали, не все ли нам равно? Пусть занимаются, чем хотят, а мы побудем здесь, поглядим, а потом, когда представится случай, удерем, как обычно.
– Удерем? – возмущенно спрашивал Шариф. – Как ты не понимаешь, что эти люди сражаются с оружием в руках ради идеалов! У них есть цель, и они ее добиваются. Многие ли твои знакомые способны на такое самопожертвование? Нам не удирать нужно, а учиться у них. Я хочу в конце концов вернуться на родину и так же, с оружием в руках, отстаивать свои цели и идеалы.
– Шариф, – примирительно отвечал Магиба, – ты мне друг! Я за тобой пойду куда угодно и на что угодно. Но только потому, что ты мой друг. Только не требуй от меня, чтобы я начал разделять убеждения этих людей. Я не сторонник каких-либо идеологий. Я одинокий вор, подружившийся с ненормальным пиратом. Хочешь остаться – останемся, хочешь воевать – я не против, это дело прибыльное, и не хуже всех других. Но это только из-за тебя, а не из-за них! Вот!
В конце концов Шариф махнул на идейную безграмотность и социальную пассивность своего друга и отстал со своими разговорами. Теперь они беседовали только на абстрактные темы. Иногда Магибе хотелось открыть глаза своему другу на дела повстанцев. Он-то раньше слышал об этой группировке и не сомневался, что трупы в деревне, на которую они наткнулись в джунглях, – дело рук этого отряда. Ему самому было наплевать, а вот разочаровывать Шарифа не хотелось. Точнее, хитрый Магиба молчал не столько из-за Шарифа, сколько из-за возможности обогащения, которое сулило участие в военных походах. Пусть Шариф сам дойдет до всего. Переубеждать такого человека, как он, – дело безнадежное и неблагодарное.
Наконец пришло время, когда Отти решил, что его волонтеры уже достаточно подготовлены морально, чтобы принять участие в акциях вместе с другими бойцами. Генерал умышленно ничего не стал говорить о том, что самые отъявленные головорезы в его отряде получают до ста долларов в месяц. Для простых людей это очень хорошие деньги, которых вполне достаточно, чтобы их семьи, если они у них где-то есть, ни в чем не нуждались. Нужных ему людей Отти держал при себе с помощью самого мощного и надежного стимула – денег. Были, конечно, и идейные борцы. Вот в их ряды Отти и собирался влить новичков.
Как-то он вызвал к себе Шарифа и Магибу.
– Готовьтесь, друзья. Завтра утром мы выходим на боевую операцию. Небольшой отряд солдат нашего продажного и лживого правительства повезет деньги – зарплату для одной из воинских частей. Помните, что эти деньги принадлежат народу, который они ограбили. Мы обязаны эти деньги отнять и вернуть народу. Мы с вами пойдем на святое дело, готовы ли вы?
– Готовы! – убежденно ответил Шариф.
– Можете на нас положиться, генерал, – с веселой улыбкой подтвердил Магиба.
В глазах вора заиграли алчные огоньки. Такая идеология была ему по вкусу. Отнимать у богатых он любил. Тут к ловким рукам может прилипнуть приличная сумма.
Наутро два десятка бойцов во главе с Бусингой еще до рассвета покинули лагерь. Шариф и Магиба, вооруженные американскими «М-16» с запасными магазинами на поясах, шли вместе со всеми. Через час отряд вышел к дороге, где в зарослях были спрятаны открытые джипы. Четыре машины выкатили из укрытия, и через минуту они уже неслись по дороге на север. Проехав около ста километров, отряд остановился.
Дальше все произошло как в хорошем боевике. Отряд рассредоточился вокруг дороги. Бусинга, получивший сообщение о приближении колонны с грузом, велел всем приготовиться. Собственно, колонна состояла всего из двух машин: легкового крытого автомобиля с офицерами и грузовика с десятком солдат. «Фыркнул» ручной гранатомет. Граната разорвалась под капотом грузовика, отчего машину бросило в сторону, и она врезалась в дерево. Сразу же ударили автоматные очереди, разбивая вдребезги стекла легковушки и раздирая в клочья брезент армейского грузовика. Несколько солдат успели выскочить из грузовика, но тут же упали, сраженные пулями. В легковом автомобиле успели открыть дверцы, но выйти никто не успел. Через несколько минут на дороге остались только трупы.
Бусинга первым выскочил из зарослей с автоматом в руках. За ним выбежали еще несколько человек. Они стали обходить лежащие тела. То, что повстанцы добили раненых солдат, покоробило Шарифа, но он не стал вмешиваться. Не его это дело – вмешиваться в чужие дела. Солдаты были врагами повстанцев, а Отти рассказывал о зверствах солдат в отношении местного населения и пленных повстанцев. Что ж, им решать. Хорошо еще, что раненых не стали забирать в лагерь и пытать. Вот этого Шариф не вынес бы.
Послышались удары из кабины легкового автомобиля – там сбивали замок большого железного ящика-сейфа, в котором хранились деньги. Шариф без дела топтался на дороге, в то время как остальные бойцы обыскивали трупы солдат и офицеров. Юноша понял, что рядом с ним нет Магибы, но, подойдя ближе к машинам, он увидел, что эфиоп вместе с другими обшаривает карманы убитых. Шариф махнул на это рукой и отвернулся. Что с него взять, он же вор с малолетства. Пусть мародерствует, но Шариф этим заниматься не будет. Для него это низко, потому что он признает только добычу, захваченную в честном открытом бою.
Бусинга появился на дороге в сопровождении двоих бойцов, которые держали в каждой руке по большому брезентовому мешку с банковскими пломбами. Джипы развернулись, и командир дал команду уходить. Шариф трясся вместе со всеми на кочках и смотрел на других бойцов. Они были веселы и жизнерадостны, шутили и хлопали друг друга по спинам и плечам. Вот они, герои-повстанцы! Они думают не только о себе, но и о своей стране. Что ж, он тоже станет когда-нибудь таким. Он тоже будет думать о простых людях и делиться с рыбаками захваченной в честном бою добычей. Генерал в своих беседах подтвердил мнение Шарифа, что все зло в Африке происходит от белых, которые пришли сюда грабить местные народы. Эти сытые и довольные белые истощили свою природу, а теперь то же самое делают и тут – в Африке. Убивать их всех – это нецивилизованно, а Шариф считал себя цивилизованным человеком. Да и бесполезно – вместо одних придут другие со своими кораблями и самолетами. Нет! Нужно отнимать у них и отдавать своим, нужно не давать им грабить его землю. Вот так он теперь и будет жить, как живут эти герои. Когда-нибудь придет время, и он, поставив ногу на чужую палубу, гордо заявит: «Я – сомалийский пират!»
