Но провидение вмешалось в их блестящий план: следом за жрецами, воины извлекли со дна большой лодки оплетенного веревками, как огромный кокон, боцмана Лари. Следующими подняли мистера Уилла и еще пару джентльменов, оставшихся на терпящей бедствие «Святой Анне». Миссис Лаксли бросилась к пленникам, выронила веревку, и шар взмыл в небесную высь на всю ее длину. Джерри аж губу прокусил, чтобы не вскрикнуть!
Мэри пододвинулась к нему поближе, уперлась подбородком в плечо, прошептала:
– Видишь – англез? Англез мне дал. – Она повела пальчиком по черной жемчужине.
– Значит, не папа дал тебе жемчужину? – оживился Фаби.
– Папа. Англез спросил – что оставил отец? Потом сказал – возьми!
– Сестра взяла жемчуг. Да.
– Что, что вам оставил отец? – поторопил девушек Джерри – на песчаной площадке уже разводили новый костер, мерзкие жрецы готовились пуститься в свой демонический танец. Тем временем дюжие воины привязали к ногам обездвиженных пленников здоровенные камни, поволокли их на выдававшуюся в море скалу, с которой девушки ныряли за жемчугом. Миссис Лаксли бросилась следом, кричала и заливалась слезами, пытаясь остановить их. Прекрасные ныряльщицы взмахивали пальмовыми листьями и напевали, призывая костер гореть ярче. Занялся фитиль.
– Что вам оставил отец? – повторил Джерри. – Говори скорее!
– Могилу!
Первая беззащитная жертва полетела со скалы вниз.
Грохнул взрыв, веером разлетелись искры, в небо поднялась живописная туча пыли и дыма. Потрясенные ныряльщицы с криками метались по пляжу, сталкивались и падали, воины пали ниц, побросав и оружие, и мерзких карликов. Жрецы катались по песку, заходились булькающими звуками и размахивали уродливыми конечностями, как перевернутые на спину черепахи.
Фабиен рванул к лодкам, увлекая за собой сестренку Анну, Джеремая помчался в самую гущу суматохи, выхватил нож у сестренки Мэри и стал лихорадочно распарывать веревки, удерживавшие пленников. Анна что-то выкрикнула на бегу, взобралась на скалу и бросилась в воду следом за обреченной жертвой.
Пленники, которым вернули свободу, мчались к лодке, на ходу растирая затекшие руки, запрыгивали в парусный челн.
Джерри не без труда поймал в суматохе миссис Лаксли и попытался оттащить ее в лодку. Но леди упиралась и причитала:
– Нет! Я его не брошу! Он тонет, тонет…
По счастью, на выручку молодому джентльмену пришел боцман Лари, который попросту поднял леди и закинул на плечо, как мешок с грузом, пошлепал к лодке по мелководью.
– Быстрее! Прочь отсюда! Эти черти плюются ядовитыми шипами. Они переловили нас, как кроликов! – басил боцман.
Лодку с силой отпихивали от берега, упираясь веслами в песок, на ходу поставили прус, наконец отмель закончилась, суденышко послушно заскользило по воде.
Вдогонку уже летели длинные размалеванные копья и короткие оперенные шипы – воины запоздало очухались, сталкивали на воду остроносые каноэ и впадали в ярость, обнаружив, что днища их суденышек продырявлены. Полоса воды между берегом и лодкой беглецов стремительно увеличивалась – метательные снаряды дикарей уже не могли причинить им никакого вреда, когда у борта громко плеснула вода и появилась мокрая рыжая голова Анны.
– Англез! Тащите англез! – Девушка придерживала над водой голову спасенного в морской пучине мистера Уилла.
Девушка скользнула в лодку, устроилась на носу, поджав коленки, мелко дрожала и всхлипывала – под водой она разрезала веревки и высвободила пленника из смертоносных уз, но морской бог успел забрать его душу! Анне его очень жалко.
Действительно, мистер Уилл, бледный и бездыханный, был похож на утопленника куда больше, чем на живого человека. Напрасно Джерри хлопал его по щекам и растирал уши. Кожа под руками была холодной, как рыбья кровь. Заплаканная миссис Лаксли склонилась над телом и поцеловал мистера Уилла в бескровные губы.
Утопленник вздрогнул, закашлялся, стал дышать, но так и не пришел в сознание.
– Бог! Златокудрый летучий бог вернул англез душу! – зачирикали сестрички.
Лодка скользнула в устье речушки, разделявшей остров на две части, и остановилась в живописном гроте. Божий гнев, убивший жрецов, потрясавший землю и исторгавший из гор огнедышащие расплавленные потоки, вынудил народ нару покинуть остров. Теперь он считается проклятым, объяснили девушки, здесь можно отдохнуть некоторое время в относительной безопасности.
Пока леди пыталась привести в чувства мистера Уилла, сестрички примеряли рубахи, которые благородно пожертвовали им молодые люди. Девушки подворачивали длинные рукава, хихикали и вертелись. Но скоро угомонились и развели на полу пещеры небольшой костер. Теперь беглецы наслаждались простыми дарами природы – теплом, свежей водой и фруктами, а боцман Лари рассказывал, что им довелось пережить.
Одиссея боцмана ЛариПожар пощадил «Святую Анну» и отступил, изрядно подпортив такелаж и постройки на палубе, положение судна было незавидным. Корпус плотно увяз в песке, во время прилива вода поднялась выше ватерлинии, и даже набольшее волнение грозило затопить корабль. Тогда канонир Патрик предложил джентльменам в который раз испытать судьбу – устроить под водой небольшой взрыв.
Маломощный снаряд предполагалось закрепить на длинном шесте, со шлюпки подвести почти под самый корпус и там взорвать. Взрыв не только поднимет волну, но и перемешает песок, что при благоприятном стечении обстоятельств освободит корабль[22].
Сам мистер Уилл не возлагал особых надежд на это рискованное предприятие и полагал, что взрыв скорее разнесет часть корабля, чем сдвинет его с места. Поэтому заставил членов команды погрузиться в одну из двух уцелевшую шлюпок, прихватив возможно больше провизии и оружия. Они отошли от бригантины на значительное расстояние – к вечеру волнение на море усилилось, шкипер опасался, что волны, поднятые взрывом, перевернут шлюпку.
На корабле оставили только лоцмана, пару добровольцев да канонира Патрика, возившегося со своим снарядом. Течение сносило их все дальше, но они все еще могли наблюдать, как спускают последнюю шлюпку, как Патрик оказывается на достаточном расстоянии, поджигает фитиль и опускает крышку на продолговатой конструкции, привешенной к длинной деревяшке, и опускает шест прямо в воду под борт судна. Взрыва не был слышно, но волна поднялась высоченная, шлюпка, в которой стоял Патрик, перевернулась и исчезла среди бурлящих вод.
Но отчаянный канонир не зазря отдал богу душу. Его план сработал – корабль колыхнулся, высвободившись из песчаного плена, и лег в дрейф.
