Павел Горьковский
Черный парус, адские берега
Много ли стоит «морской джентльмен» – пират – на берегу?
Зато в море леди Удача никогда не изменяет настоящему джентльмену, если он соблюдает суровые законы пиратского братства. Всего три вещи способны заставить пирата забыть о долге – прекрасная незнакомка, быстроходный бриг и таинственный остров, которого еще нет на картах! Знайте, лихое пиратское счастье вмиг отвернется от капитана-отступника. На его пути возникнут черные альбатросы и дождь из ядовитых пауков, невиданные морские змеи и ожившие татуировки, галеры работорговцев и корабли-призраки, гаитянские колдуньи и племена кровожадных карликов, фальшивые морские карты и вполне реальные представители Ост-Индской компании, вооруженные долговыми расписками, что разят страшнее абордажных сабель…
Значит, пришло время сняться с якоря и спешить в погоню за ЧУЖОЙ УДАЧЕЙ!
Плимут – дрянной городишко, ничем не лучше любого другого морского порта. Сыро, ветрено, даже туман пропах рыбой и ворванью, редкие фонари едва теплятся, улочки кривые, а мостовая покрыта вязким слоем помоев и грязи. Сколько раз джентльмену надо поскользнуться, чтобы добраться до места?
Джерри наконец-то отыскал нужную дверь, стукнул тяжелым медным кольцом, отпихнул тощего слугу и устремился к кабинету нотариуса.
Он успел! Сейчас он станет состоятельным – даже очень состоятельным – молодым джентльменом. Легко быть респектабельным, когда в кармане звенят монеты. Джерри блаженно улыбнулся, предвкушая триумфальное возвращение в Лондон.
Но местный крючкотвор не торопился огласить дядюшкино завещание. Отложил свою лупу и перевел взгляд с документов на запыхавшегося молодого человека: башмак с оторванной пряжкой, одежда перепачкана пылью и грязью, свежая ссадина на щеке, рыжие волосы в полном беспорядке, ни парика, ни шляпы!
– Утверждаете, что вы – Джеремая Абрахам Честней Иглет? – устало уточнил он.
Джерри набрал в грудь побольше воздуха, чтобы ответ прозвучал убедительно, только не успел даже рта раскрыть.
– Это он! Разумеется, сэр, это мастер Джеремая, я помню его с раннего детства, совсем крошкой… – Из темного закутка конторы возник высокий сухощавый джентльмен в неброском, но добротном платье, с приличествующим случаю траурным кольцом на руке, извлек из кармана одежную щетку и принялся отряхивать рукав Джерри. – Поверьте, достопочтенный сэр, я сотню раз повторял его дядюшке – упокой господь душу старого мистера О’Нилла, – молодому джентльмену из почтенной семьи никак нельзя обходиться без камердинера! Кто-то должен заботиться о его гардеробе… – Неожиданный заступник прошелся той же одежной щеткой по волосам юноши с усердием совершенно излишним. – Ходить для него в цирюльню и в лавку. Вот видите, с него сорвало ветром лучшую шляпу… – Тут незнакомец довольно сильно пихнул Джерри локтем и сурово прошипел: – Ну? Ветрено или нет?
– Угу… Сильный ветер… Шляпу жалко, – растерянно кивнул Джерри. Он первый и единственный раз видел дядюшку три года назад, когда поступал в колледж, и понятия не имел, что старый скряга держит прислугу помимо неопрятной кухарки.
Зато нотариус благостно скривил выцветшие губы и заметно успокоился.
– Стало быть, вы – мистер Годфри, камердинер покойного? Упомянуть верного слугу в завещании истинно христианский поступок. Прошу наследников в мой кабинет – я оглашу документ со всеми надлежащими формальностями…
Пока судья бомбардировал ушные раковины присутствующих витиеватыми формулировками, Джерри мысленно дал зарок: он больше никогда не будет шулером, вообще не возьмет в руки ни карты, ни кости. Заплатит все судебные штрафы – и за дурацкую дуэль с лордом Тилбитом, и за дебош в театре Друри-Лейн, и за побег из-под стражи. Судебным исполнителям, которых он оттузил между делом, принесет извинения – в конце концов, слово джентльмена тоже чего-то стоит! Он продолжит учебу в колледже, женится на добродетельной молодой леди, со временем будет избран в парламенте, но главное – он больше никогда не сделает ни-че-го та-ко-го, о чем нельзя написать в письме любящей матушке. Конечно, если получит деньги.
Нотариус продолжал монотонно бубнить:
– …моему преданному слуге, мистеру Сиднею Годфри, – присутствующему здесь, – отказываю свой морской рундук со всей одеждой, поваренную книгу, а также 5 гиней. Мистер Годфри – вы можете получить свое имуществ прямо здесь, мною удержано полторы гинеи за доставку рундука и хранение в нашей конторе…
Джерри изнывал от нетерпения – если дядя проявил такую завидную щедрость к прислуге, чего стоит жать ему – единственному законному наследнику? Наконец, после титулов отца и матушки и прочей пустопорожней болтовни прозвучало заветное:
– …означенному выше Джеремаю Абрахаму Честнею Иглету, отказываю китайскую шкатулку со всем содержимым – надлежащим образом опечатанную и пребывающую на хранении у моего поверенного со дня составления настоящего завещания… – Нотариус чинно передал Джерри затейливую лаковую коробочку, увешанную сургучными печатями, затем продолжил: – А также ценные бумаги Компании «Южных Морей»[1], номинальной стоимостью в двадцать одну тысячу фунтов, в коих помещено все мое наличное состояние…
Если бы недобрая рука пристукнула дядюшку года два назад, его наследник действительно стал бы весьма состоятельным молодым человеком. Но сегодня! Здесь и сейчас акции «Компании Южных Морей» стоили меньше, чем бумага, на которой они напечатаны! Джерри облизнул губы и виновато уточнил:
– И все? Больше никаких «а так же полтора десятка гиней»?
– Увы. – Нотариус сделал сочувствующий жест. – Счастье, мистер Иглет, что ваш родственник не оставил долгов, как произошло со многими другими вкладчиками. Его наличности оказалось достаточно для выплат кредиторам, расходов на похороны и траурную мессу и чтобы внести причитающиеся налоги…
Молодой человек провел ладонью по лаковой поверхности шкатулки.
– Признателен за ваши хлопоты, мистер поверенный! Раз все дела покойного дядюшки улажены, я пойду. Счастливо оставаться.
Джерри поплелся вниз по неудобной лестничке, потом по улице, свернул в ближайший переулок, – размышляя, куда податься дальше, – утопиться в ближайшей сточной канаве ему представлялось недостойным потомственного джентльмена, и тут обнаружил, что следом за ним увязался мистер Годфри.
