Палтуса Яшка пожертвовал в общий котел команды, и повар дядя Миша испек к обеду замечательных пирогов с палтусиной. Кроме пирогов, рыба была жареная, отварная, каждая под разными соусами. А для особых друзей дядя Миша приготовил из печени палтуса уху. Что за уха! Прозрачная, желтая! На поверхности ее плавали кругляшки жира размером с пятачок.
Яшка ходил героем по пароходу и слышал одни только Похвалы. В этот день у него нашлось немало друзей и доброжелателей. То его хлопали по одному плечу, то по другому, тащили из каюты в каюту и в конце концов признали «первым рыбаком Белого моря». Что ж, за такой обед не грешно было признать его и первым рыбаком всего мира.
Словом, к вечеру Яшка умаялся так, что клевал уже носом, а перед ним один за другим всё появлялись и появлялись новые люди, двигалась прямо-таки бесконечная пестрая вереница людей. Он уже не мог различать отдельные лица, задержать внимание на каком-нибудь одном. И все непременно спрашивали его о чем-то, говорили сами, шумели, смеялись. Голоса людей тоже смешались, стали глухими и доносились откуда-то издалека.
Лишь один мягкий голос, чем-то напоминавший Яшке материнский, выделялся еще из общего спутанного хора голосов.
— Пора и спать, пора, — говорила уборщица Зина, обняв Яшку за плечи, — идем, я покажу, где тебе место отведено.
Они вошли в пустую темную каюту.
— Совсем отдельная, это у нас запасная, для пассажиров, — объяснила Зина, поворачивая выключатель. — Ты не боишься один?
— Чего бояться-то?
Яшка прошелся по палубе и чуть стряхнул с себя дремоту. А тут еще Зина говорила такое — спать в отдельной каюте на большом морском пароходе! Как же спать, если всё здесь было настоящее морское? Разве мог он оставить что-нибудь без внимания и не потрогать руками? Колпак, например, белый, что висел под потолком, — его, хочешь не хочешь, а надо отцепить и посмотреть: почему он вроде стакана с молоком, который выставлен на солнце? Или же вбитые в стенку блестящие крючки, — для какой они надобности?
Зина стянула с Яшки куртку и повесила ее на один такой крючок.
«Правильно, — подумал мальчик, — для того они и есть».
Кроватей в каюте стояло две: одна застланная, другая нет. На пустой была натянута прекрасная пружина. Про эту пружину Яшка тоже подумал: «Зачем?»
Над маленьким столиком на особой двойной полке стояли пузатый графин с водой и стакан. Рядом на стенке висело зеркало.
Заметил Яшка, как Зина глянула в зеркало и тут же поправила прядку волос. А Зина поймала взгляд мальчика и улыбнулась ему. Это опять чем-то напомнило Яшке мать. «Любит, видно, порядок, — подумал Яшка. — У маманьки в дому какой порядок, а здесь поважней». Зина ему понравилась, хотя и сказала: «Не боишься один?» Чудная!
Но нечаянно возникшие мысли о Зине не отвлекали Яшку от главного — от каюты.
Стул возле стола был прицеплен к полу большим медным крюком. Яшка был не таков, чтобы оставить без внимания этот крюк. Отцепить его и, главное, разгадать — зачем он нужен? — решил Яшка.
Зина вдруг нагнулась и стала откручивать что-то под стулом. Крюк звякнул и упал. Зина взяла отцепленный стул и приставила его к кровати:
— Сюда складывай платье. А стулья у нас прикрепляются к палубе на случай шторма. Во время качки знаешь, как всё ездит?
— Знаю, — кивнул Яшка, — это я давно еще знаю.
Но про себя он, конечно, удивился такому открытию. До чего же ловко всё придумано на пароходе!
— Ну, раздевайся, — сказала Зина, взбивая подушку и отворачивая одеяло. — Помочь тебе?
Яшка сердито сдвинул брови и надулся. Он даже не тронулся с места. «Вот придумала. Уходила бы скорей».
А Зине показалось, будто Яшка стеснялся ее. Она ласково потрепала его волосы:
— Ладно, ладно, ухожу. Ложись. Спокойной ночи.
И ушла.
Яшка первым делом принялся за незастланную кровать. Надавил на проволочную сетку. Она скрипнула, прогнулась и тотчас же оттолкнула яшкины руки. Яшка надавил крепче. Сетка сердито крякнула и толкнула Яшку энергичней. Яшке вдруг вспомнилось, как в школе учительница не позволяла ребятам прыгать на диване. А здесь качайся сколько хочешь. Ну-ка! Яшка уселся на кровать и давай подпрыгивать. Сетка заскрипела и завизжала. Напротив стояла другая кровать, приготовленная для Яшки. Как-то она?
Яшка надбавил на постель. Она скрипнула и тоже прогнулась. Тогда Яшка подпрыгнул и плашмя кинулся на мягкое-премягкое одеяло.
Сетка подбросила его вверх, а потом несколько раз качнула, только раз за разом слабей. Хорошо было. Яшка лежал вытянувшись и покачивался на кровати. Как всё это получилось? Даже самому не верилось. В памяти вдруг возникли и побежали одна за другой картины. Вот он тянет палтуса… Пароход «Большевик» сначала вдалеке, маленький…
Уснул Яшка нечаянно. Он закрыл глаза, чтобы лучше представить в воображении надвигающийся на его лодку пароход… Высокий черный борт заслонил всё… Этой чернотой и окутало Яшку. Он не услышал, как снова вошла Зина. Она сняла с мальчика ботинки, постояла над ним, улыбнулась чему-то и, выключив свет, осторожно вышла.
Проснулся Яшка рано, быстро собрался и выбежал на палубу.
Каюты теперь интересовали его мало. Сколько вокруг было другого интересного: белые шлюпки, установленные на самой верхней палубе, труба с яркой красной полосой! Всюду хотелось побывать, залезть, заглянуть и непременно потрогать всё руками.
За кормой парохода в воде тянулась длинная веревка, прицепленная на поручнях к небольшим часам. Раз есть стрелки — значит, это часы, — так решил Яшка. Смущала веревка. Что, если это была особая рыболовная снасть, а часы поставлены для счета, чтобы считать, сколько поймалось рыб? Ладная техника!
Яшка потянул за веревку, но кто-то удержал его. Он обернулся и увидел знакомого матроса.
— Лаг[11] нельзя трогать.
— А чего ему будет?
— Он скорость парохода измеряет.
— Будто я не знаю.
Конечно, было обидно, что нельзя всего трогать.
Потом Яшка оглядел лодки. Решил залезть в одну из них и чуть не сорвался за борт. Хорошо, что во-время уцепился за веревочную петлю, прибитую к лодке. Правильно! Эти петли прибиты вокруг всей лодки, чтобы спасать людей. Если человек плавает в воде возле лодки, то можно ухватиться за петлю, а потом вылезть. Придумают же!..
В шлюпку ему не удалось заглянуть: она оказалась плотно закрытой брезентом. Ладно, Яшка пошел к мачте. Ох, дерево! Ну, и толщина! Где его спилили такое? А высь-то! Этаких деревьев он даже в лесу не видел.
Мальчик стукнул косточками пальцев по мачте и вздрогнул. Мачта загудела. Железная! Тогда Яшка взобрался по стальному тросу[12] на площадку, расположенную невысоко вокруг мачты, и давай стучать. Как всё гудело и пело на разные лады!
