Спасибо, — усмехнулся Юрт и откланялся.
Через полчаса «Вега-1» и «Юкон» расстались, не обменявшись даже гудками. «Юкон» взял курс на восток, к Алеутским островам, «Вега-1» — к Камчатке.
Ханнаен, проводив взглядом «Юкон», спросил Бромсета:
Кто же убил Комберга?
А дьявол его знает, — Бромсет длинно выругался. — Подставил кому-то свою дурацкую башку. В такой охоте это неудивительно.
Ханнаен несколько секунд молча следил за тем, как матросы драют палубу, моют шлюпки, чтобы уничтожить все следы побоища. Потом сказал:
Душ ждет вас!
После него я прошу вашего кофе. — Бромсет спустился с мостика и осмотрел море.
Оно было такое же неприветливое, серое, как и накануне. Ветерок заметно посвежел. «Как бы не было шторма, — подумал Бромсет, и по его губам скользнула улыбка. — Впрочем, никакой шторм нам не страшен. У нас же на борту мертвец. Действительно, они приносят удачу. Скруп помог операции «Котик», а Комберг... Ну, он поможет мне получить его долю за вывоз группы Блюмгардта».
Бромсет зашагал по палубе и тут же остановился. Он увидел в море несколько голов котиков. Они плыли куда-то в океан. «Кажется, операция «Котик» дает дополнительные результаты. Эти зверушки в дорогих шубках, наверное, держат курс на острова Прибылова, на новое жительство во владениях мистера Дайльтона. Счастливого пути!»
Бромсет задумался. Правилен ли был расчет на то, что котики, лишенные своего родного лежбища, покинут его и, повинуясь инстинкту, двинутся к своим собратьям на острова Прибылова? Стоит им туда прийти, и они уже навсегда вольются в прибыловское стадо, а большевики лишатся котиков. И керосин, и гниющие туши не позволят котикам вновь обосноваться на старом лежбище, если они даже вернутся к нему.
Мимо «Веги-1» проплыло еще несколько котиков. Они шарахнулись в сторону от судна и скоро исчезли.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
1
Мы больше ждать не можем! — с трудом подавляя в себе гнев, говорил Северов. — Понимаете, господин Микальсен, не можем!
Я не знаю, как вам помочь, — торопливо произнес капитан-директор и прижал руки к груди, — «Вега- первая» все еще не пришла, и я очень тревожусь за нее...
Последние слова у Микальсена прозвучали фальшиво, но Северов не обратил на это внимания. Он был слишком встревожен состоянием Журбы. Елена Васильевна только что встретила Ивана Алексеевича на палубе и сказала:
— Журбе совсем плохо. Я не могу больше ждать. Надо заставить норвежцев немедленно идти в Петропавловск.
И вот, когда Северов с Захматовой сидели в каюте-кабинете капитан-директора, она сказала по-русски Ивану Алексеевичу:
— Он просто не хочет идти в Петропавловск. Ему наплевать на то, что смерть угрожает нашему товарищу. Заставь его, Северов, сейчас же сниматься с якоря.
Она уже начинала сердиться на Ивана Алексеевича, который, по ее мнению, был слишком мягким и нерешительным. «Ну, чего ты медлишь, Иван. Ты здесь хозяин. Прикажи, и все. Норвежцы ранили нашего товарища в нашем море. Они обязаны сделать все, чтобы спасти его, чего бы мы ни потребовали! А ты с ними так вежлив. Эх, закваска в тебе старая, дворянская. Все вежливо, все с реЕерансом, а тебя — в спину ножом».
Мы «Вегу- первую» больше ждать не можем и не будем, — продолжал Северов. — Уже прошло столько дней. К тому же вы сами как-то мне говорили, что поиски китов иногда могут длиться и неделю.
Да, да, — закивал Микальсен. — Но вот другие китобойцы приводят туши. Ханнаену и Бромсету, очевидно, не везет!
Я искренне сочувствую господину Ханнаену, — Северов с негодованием отметил попытку Микальсена затянуть разговор и решил положить этому конец. «Хватит болтовни».—Так как по суеверным традициям на китобойном судне не может идти женщина, то мы решили, что нашего раненого в Петропавловск буду сопровождать я! Надеюсь, что теперь никаких затруднений не будет?
Микальсен не знал, что ответить. «Комиссар хочет покинуть базу? Он будет в Петропавловске, где все большевистские власти? А чего же нам опасаться? Комиссар ни о чем, кроме нападения сумасшедшего Скрупа, не знает. Что скажет Бромсет, если я соглашусь на предложение комиссара?» — Тут Микальсена охватила ненависть к гарпунеру, ненависть, перед которой отступил обычный страх, и к тому же его ободрила, придала уверенности появившаяся мысль: «Без комиссара можно будет и малолетних китов брать».
Я жду ответа, — повторил Северов. Ему было непонятно замешательство капитан-директора. «Неужели Микальсен не хочет нам помочь, и две—три китовых туши для него дороже, чем Жизнь человека?!»
Пусть только попробует отказать, — сказала Захматова Северову, и ее глаза угрожающе сверкнули. — Пусть только попробует!
Она не знала, что бы она предприняла, но в случае смерти Журбы была готова поднять против этих китобоев весь Петропавловск, всех своих друзей-партизан. В эту минуту гнева Елена Васильевна была необыкновенно хороша. Северов невольно залюбовался ее порозовевшим лицом, задрожавшими крыльями носа, чуть приоткрытыми алыми губами. Захматова дышала глубоко. Иван Алексеевич невольно подумал: «Какая необыкновенная красота и сколько чувства!» — но сказал как можно мягче:
Спокойнее, Елена Васильевна. Прошу вас...
Вы нашли очень удачный выход из весьма тяжелого для нас положения, — сказал Микальсен, стараясь понять, о чем говорят русские, и внутренне довольный своим двусмысленным ответом. — Хорошо. С первым китобойцем, который вернется с охоты, вы пойдете в Петропавловск! Это должно быть скоро, если...
Он, как и Северов и Захматова, взглянул на большой, сверкающий никелем и стеклом хронометр, висевший на темно-красной переборке каюты, а затем перевел взгляд на иллюминатор, за которым плотной кисеей висел туман. Упавший на рассвете, он не рассеивался, а как будто все плотнее окутывал базу.
...если туман не помешает охоте, — закончил Микальсен.
Хорошо, — поднялся Северов и вместе с Захматовой вышел на палубу, потемневшую от моросящего тумана. Было сыро, прохладно. Туман стоял такой плотный, что рабочие — раздельщики туш — походили на призраков. Голоса, как и треск лебедок, казалось, были приглушены, но крики птиц звучали резче.
Вы остаетесь на эти два—три дня за меня, — заговорил Северов и пошутил: — Будете комиссаром! Не откажетесь?
Давай! — тряхнула головой Захматова. — Что надо делать?
Зайдемте в каюту, я объясню, — пригласил Северов. — Вы же еще у меня и в гостях не были!
Надо было пригласить, — откликнулась Захматова таким тоном, что Северов не понял, говорит ли она серьезно или шутит.
