— Я умываю руки в этом деле, — горько заметил он. — А ты все-таки не уступай — единственно, что тебе остается делать.
— Хорошо вам так говорить, а как они со мной обращаются! Вчера, например, они меня потеряли, — сознался несчастный. — Я остановился на минуту вынуть камешек из сапога, а они точно сквозь землю провалились. К тому же он обладает такой неимоверной силой, и это хуже всего.
— Силой? — удивился собеседник.
М-р Видден грустно кивнул.
— Видите-ли: в четверг вечером он рассказывал ей, как однажды перевернул человека и поставил его на голову, — раздражаясь пояснил он, — и ведь на мне он показал ей это воочию.
— А все-таки не уступай, — снова посоветовал м-р Грин. — Брат и сестра обязаны скоро надоесть друг другу, это уж закон природы.
М-р Видден вздохнул и решил послушаться. Однако брат и сестра не проявляли ни малейшего намека на утомление друг другом, тогда как ему выказывали признаки такого отвращения, что нельзя было ошибиться. А еще три недели спустя м-р Летс в кратких хорошо подобранных словах, любезно, но решительно, отказал ему.
— Я никогда не дам своего согласия на ваш брак с Бетти, — сказал он серьезно, — поэтому не тратьте понапрасну времени. Отправляйтесь и лучше развлекитесь чем-нибудь.
Огорченный м-р Видден отправился к м-ру Грин, но раньше чем он успел произнести слово, он заметил, что там произошло что-то особенное. М-с Грин, образец страдания, сидела в одном углу комнаты, держа носовой платок перед глазами. М-р Грин, у которого радость перемешивалась со злобой, яростно шагал взад и вперед по комнате.
— Он мошенник! — кричал он. — Мошенник! Я давно уже подозревал это, а сегодня она, наконец, созналась.
М-р Видден удивленно уставился на них.
— Она созналась, — повторил м-р Грин, указывая на дрожащую женщину. — Он такой же сын ей, как и вы.
— Что? — удивился тот.
— Она все время обманывала меня, — нахмурясь сказал м-р Грин, — но теперь вряд-ли она поторопится сделать это еще раз. Не уходи! — крикнул он жене, когда та поднялась, чтобы выйти. — Я хочу, чтобы ты была здесь, когда он придет.
М-с Грин осталась, а они, не обращая внимания на ее присутствие, начали разбирать положение дела, пока входная дверь не отворилась и м-р Летс и Бетти вошли в комнату. С легким криком девушка бросилась к матери.
— Что случилось, матушка? — допытывалась она.
— Она потеряла второго сына, — со злобной усмешкой поспешил объяснить м-р Грин, — пошлого хвастуна, урода по имени Летс.
— Хелло! — насторожился тот.
— Ловкача, которого она подобрала на улице, и старалась заставить меня поверить, что это ее сын, — продолжал м-р Грин, повышая голос. — Но она не предвидела конца, уверяю вас.
М-р Летс забеспокоился.
— Не тронь ее, — сказал он мягко, — правда, что я не ее сын, но это не имеет значения, потому что я ходил к адвокату и справлялся на счет нее и там узнал, что дом и половина мебели принадлежат по закону Бетти. Вас же все это совершенно не касается.
— Да неужели? Ишь как раздобрился, подумаешь.
А не хочешь ли убираться отсюда, пока я не позвал полицию?
Почесывая затылок, м-р Летс страшным взглядом обвел всю комнату.
— Убирайся! — заорал м-р Грин. — Сию же минуту, слышишь? Или… или действительно дожидаешься полиции, чтобы тебя выставили?
М-р Летс крякнул и подвинулся к двери.
— Смотри же, дорогая, не уступай своих прав, — обратился он к Бетти. — А, если он будет плохо обращаться с твоей матерью, отдай ему его кухонный стул и три его прута с лестницы и гони его вон.
— Генри, сходи и приведи полисмена, — сказал м-р Грин, еле сдерживая свое бешенство.
— Ухожу, ухожу, — поспешно проговорил м-р Летс. — До свиданья, Бетти! До свиданья, матушка! Я скоро вернусь, я дойду только до почтовой конторы; ах, это напомнило мне: я так много говорил сейчас, что совершенно забыл сообщить тебе, матушка, что мы с Бетти повенчались вчера утром.
Он весело кивнул на одураченного м-ра Грина и, повернувшись, дружески ткнул в ребра м-ра Виддена.
— Что мое — то Бетти, — сказал он, громко и отчетливо, — а что Бетти — то мое! Понимаешь теперь, отчим?
Он подошел к м-с Грин и, обняв ее сильной рукой, поднял с места.
— А что мое — то матушкино! — закончил он, помогая ей пройти через комнату и усаживая ее в лучшее кресло.
Head of the Family (1909)
Г. Досон сидел в кухне, покуривая трубку и прислушиваясь покорно и внимательно к вспыльчивым словам, которые произносила его жена.
— Она хочет уйти от нас и последовать примеру ее сестры Дженни, — проговорила г-жа Досон, бросая сбоку взгляд на свою дочь Флору, — то есть выйти замуж, а затем работать на мужа, надрываясь до мозга костей, чтобы содержать его.
— Я еще вчера видел Дженни, — заметил ее муж, кивнув головой, — и нашел, что она становится все полнее.
— Конечно, — вспыльчиво воскликнула г-жа Досон. — Конечно, мне стоит только сказать что-нибудь, как вы уже проверяете мои слова и стараетесь все опровергнуть!
— Полнота у нее, впрочем, нездоровая, — продолжал г. Досон, — должно быть, от недостатка движения.
— Кто вас не знает Джо, — сердито заметила г-жа Досон, — подумает, что вы это говорите нарочно.
— Что говорю нарочно? — спросил г. Досон, вынув изо рта трубку и глядя на нее с открытым ртом, — я только сказал…
— Я знаю, что вы сказали, — ответила его жена, — я здесь выбиваюсь из сил с утра до вечера, чтобы все было хорошо и уютно, а что из этого выходит?
— Ничего, — сказал симпатичный г. Досон, покачав головой, — ровно ничего!
— Дженни все-таки вышла замуж не за дурака, — проговорила она горячо, — и в этом все ее утешение.
— Это верно, матушка, — заметил невинным тоном г. Досон, — и посмотри на это с хорошей стороны: если бы Дженни имела еще лучшего мужа, то мы, вероятно, видели бы ее гораздо реже у себя.
— Но теперь я говорю про Флору, — сказа Досон, едва сдерживая себя, — одного несчастного брака в нашем семействе совершенно достаточно, — а вместо того, чтобы гулять с молодым Бен Липпетом, который, по смерти своего отца, наследует собственное дело, она шляется с этим голяком, Чарли Фоссом!
Г. Досон покачал головой.
— Он такой красивый, этот Чарли, — сказал он тихо, — это самое опасное, так хорош, со своими черными глазами и вьющимися кудрями.
— Пошел! — сказала страстно его жена, — пошел!
Г. Досон, чувствуя смутно, что он сказал что-то неладное, замолчал и стал усиленно покуривать свою трубку. Сквозь табачный дым, он уловил сочувственный взгляд своей дочери.
