– Когда?
– Как только допьем эту бутылку.
– Есть что-то новое?
– Я узнал, где содержится Тремал Найк.
Маратх вскочил, вне себя от радости.
– Где же он? – спросил он прерывающимся голосом.
– В городском форте, под охраной шестидесяти матросов.
Маратх в отчаянии упал на стул.
– Ничего. Мы все равно его выручим, Каммамури, – сказал Янес.
– Но когда же?!
– Как только сможем. Я отправляюсь к Сандокану, чтобы выработать план.
– Спасибо, господин Янес.
– Оставь свои благодарности и пей.
Маратх опрокинул свой стакан.
– Я готов. Мы можем отправляться.
– Ну что ж, пойдем, – сказал Янес, бросая на стол еще несколько монет.
– Предупреждаю вас, что дорога длинная и трудная. Придется удлинить ее еще больше, чтобы обмануть шпионов.
– Я не тороплюсь. Я сказал радже, что иду на охоту.
– Вы стали другом раджи?
– Конечно.
– Каким образом?
– Я тебе расскажу по дороге.
Они вышли из харчевни. Португалец пошел вперед, Каммамури следом, держа лошадь под уздцы.
– Да здравствует лорд Велкер! – закричал рядом кто-то.
– Да здравствует лорд! Да здравствует великодушный белый! – завопили несколько других голосов.
Португалец обернулся и увидел трактирщика, окруженного большой толпой китайцев с чашками в руках.
– Салют, ребята! – крикнул он, и дружески помахал им рукой.
– Да здравствует великодушный лорд! – загремели китайцы, поднимая чашки и чокаясь.
Выйдя из китайского квартала, состоящего из каморок, заваленных китайской бумагой, рулонами шелка, пачками чая разного качества, веерами, очками, дешевыми вазами и бамбуковыми стульями – короче, всем тем, что доставляется из портов Поднебесной Империи, – они вошли в малайский квартал, не слишком отличающийся от даякского, пожалуй, только еще более грязный и вонючий, потом поднялись по склону холма и оттуда добрались до леса.
– Будьте осторожны, – сказал Каммамури португальцу. – Утром я встретил тут несколько питонов и видел даже старые следы тигра.
– Леса Борнео мне знакомы, – ответил Янес. – Не бойся за меня.
– Вы уже бывали здесь?
– Нет, но несколько раз проходил по лесам княжества Варауни.
– Сражаясь?
– Приходилось.
– Вы враждуете с султаном Варауни?
– Он наш непримиримый враг. Он ненавидит пиратов Момпрачема – ведь при каждой стычке мы топили хотя бы один его корабль.
– Скажите мне, господин Янес, а Тигр Малайзии всегда был пиратом?
– Нет, мой дорогой. Когда-то он был могущественным раджой в северном Борнео. Но один коварный англичанин поднял восстание в его владениях и с помощью британских солдат изгнал его, убив перед этим его отца, мать, его сестер и братьев.
– И этот англичанин еще жив?
– Да, жив.
– И вы не наказали его?
– Он слишком силен. Однако и Тигр Малайзии еще не умер.
– Но вы, господин Янес, почему вы примкнули к Сандокану?
– Я не примкнул к нему, Каммамури, он взял меня в плен, когда я плыл к Лабуану.
– Сандокан не убивает пленников?
– Нет, Каммамури. Сандокан всегда был жесток к своим врагам и очень великодушен к другим, особенно к женщинам.
– И он всегда хорошо обращался с вами, господин Янес?
– Он меня любил, как брата, и даже больше!
– Скажите мне, господин Янес, когда вы освободите моего хозяина, вы вернетесь на Момпрачем?
– Вероятно, Каммамури. Тигру Малайзии нужны сильные ощущения, чтобы заглушить горе, постоянно терзающее его.
– Какое горе?
– Смерть Марианны Гвиллок.
– Значит, он очень любил ее?
– Неимоверно, до безумия.
– Довольно странно, что такой жестокий и такой страшный человек влюбился в женщину.
– Более того – в англичанку, – добавил Янес.
– О дяде Марианны Гвиллок вы ничего не знаете?
– Пока ничего.
– А вдруг он здесь?
– Вполне возможно.
– Вы опасаетесь его?
– Может быть и…
– Стой! – послышался в это мгновение чей-то голос.
Янес и Каммамури остановились.
Два человека неожиданно поднялись из-за куста. Один был индиец, одетый в белое и вооруженный карабином, другой – рослый даяк с медными кольцами на руках и ногах. На бедрах у него был простой кусок ткани, на голове красная повязка, зато на себе он нес целый арсенал. За спиной висел страшный сумпитан с отравленными стрелами, на боку верный паранг – тяжелая сабля с широким лезвием, которая служит для отрезания голов врагам, а на поясе – аркан, которым они орудуют не хуже индийских тугов. Был при нем и крис со змеевидным отравленным острием.
– Стой! – повторил индиец, выставив карабин.
Португалец сделал Каммамури быстрый жест и вышел вперед, положив палец на курок ружья.
– Что тебе надо и кто ты такой? – спросил он индийца.
– Я солдат раджи Саравака, – ответил тот. – А вы?
– Лорд Велкер, друг Джеймса Брука, твоего раджи.
Индиец и даяк опустили оружие.
– Этот человек – ваш слуга, милорд? – спросил индиец, указывая на Каммамури.
– Нет, – ответил Янес. – Я встретил его в лесу, и поскольку он боится тигров, то напросился мне в спутники.
– Куда идешь? – спросил индиец у маратха.
– Я тебе сказал еще утром, что я вожу провизию на рудники в Поме, – ответил Каммамури. – Зачем снова спрашиваешь, куда я иду?
– Потому что так велел раджа.
– Скажи своему радже, что я его верный подданный.
– Проходи.
Каммамури догнал Янеса, который невозмутимо продолжал свой путь, а оба соглядатая снова спрятались за кустом.
– Что вы думаете, господин Янес, об этих людях? – спросил маратх, убедившись, что их не видно и не слышно.
– Думаю, что раджа хитер, как лис.
– Изменим путь?
– Да, Каммамури. Эти два шпиона могут что-то заподозрить и пойти за нами.
– Запутаем наши следы.
Каммамури покинул тропинку, по которой шел, и свернул налево, сопровождаемый португальцем. Очень скоро путь стал для них очень трудным: множество деревьев, кустов и лиан сжимались так, что делали дорогу почти непроходимой, если не для людей, то во всяком случае для лошади.
Пройдя полмили, описав длинные круги, чтобы найти проходы, прыгая через поваленные деревья, пробиваясь сквозь кусты, разрезая корни и растительные путы налево и направо, два пирата вышли наконец на берег черного гнилого потока. Каммамури срезал ветку и измерил глубину.
– Два фута, – сказал он. – Садитесь на лошадь, господин Янес.
– Зачем!
– Спустимся в поток и пройдем по нему добрый отрезок. Если за нами следят, то эти шпионы не найдут больше наших следов.
– Ты хитер, Каммамури.
Португалец сел в седло, а позади него устроился маратх. Лошадь, поколебавшись, вошли в гниющие, распространявшие невыносимую вонь воды, и пошла вверх по течению, шатаясь и скользя на топком дне.
