Вам должно быть известно, что я выполнял на китобойной флотилии «Вега» некоторые поручения, — напомнил Грауль.
Не имеет значения, — сказал офицер. — Вас уже забыли. К тому же вы тогда носили усы и бороду, имели другое имя. Теперь слушайте, что надо сделать...
Если удастся ваш замысел, — сказал Гжеймс, — вы недурно заработаете.
Грауль наклонил голову в знак того, что ему все ясно.
Советник вытащил из кармана портсигар и протянул офицеру и Граулю:
— Курите. Да берите по две. У вас же не сигары, а капустный лист. Ха-ха-ха! А это же настоящая гаванна...
А теперь, слушайте...
Грауль оторвался от воспоминаний. Поезд, прогромыхав под виадуком, через который проходит главная улица Владивостока, замедляя ход, подходил к перрону вокзала. Как ни гордился Отто Грауль своими нервами, все же сейчас он волновался. Семь лет — большой срок, да и внешность тогда у Грауля была иная. Но всякое в жизни бывает. Кто может узнать его? Грауль перебирал в памяти тех русских, с которыми встречался на «Веге». Только врач Захматова, кажется, осталась в живых. Грауль вспомнил сцену на берегу, когда он обнял Елену Васильевну и получил пощечину. Но она же знает его как Юрта Бромсета. Да и едва ли эта женщина будет на китобойной флотилии. Северова нет. Грауль усмехнулся: правильно говорят, что курение приносит вред. Капитан-директор большевистской флотилии — брат комиссара Северова. Ну что ж, посмотрим на второго брата, да и померяемся силами...
3
В конце апреля 1933 года советская китобойная флотилия вышла из владивостокской бухты Золотой Рог на промысел.
Когда Владивосток исчез за сопками, Можура начал обход своего судна. Настроение у него было приподнятое, но в то же время тревожное, как и всегда, когда он выходил в рейс по новому, еще не хоженному курсу. «Как-то будем бить китов? Дело новое, неизвестное, — бежали беспокойные мысли. — Не довелось бы на старости лет опозориться!»
Подкрутив ус и набив трубку табаком, Можура полез в карман за спичками. Их не оказалось. Он похлопал по другим карманам. Пусто! Но тут рядом у его плеча кто-то чиркнул спичкой, а вслед за этим раздался голос Курилова:
Прикуривайте, товарищ капитан!
Ох, чертяка! — воскликнул Можура. — Напугал меня. Что ты бродишь по кораблю?
Да кто же сейчас может отсиживаться в каюте? Сегодня особый день.
Вышли на промысел, — задумчиво добавил капитан. — А как по-твоему, дело пойдет?
Научимся! — твердо сказал Курилов.
Сжав в ладонях трубку, Можура несколько раз глубоко затянулся. Ему понравился спокойный, уверенный тон матроса.
Видал китов? — спросил Можура. — Разницу между ними замечал?
Видал, много видал, — ответил Курилов и несколько смущенно признался: — А вот насчет разницы — не примечал. Не думал, что мне это понадобится.
Ну, ничего, не унывай! Глаз у тебя молодой, память крепкая. Да и трон твой высокий, — пошутил капитан, кивком указывая на фок-мачту.
Там, над вантами, у реи, виднелась «бочка», или, как ее зовут моряки, «воронье гнездо».
— Пойдем ко мне в каюту, — пригласил Можура, выбив трубку.
Курилов последовал за капитаном.
— На судне только я и ты — коммунисты, — заговорил в каюте Илья Петрович. — Значит, нам с тобой и нести полную ответственность за все, что здесь делается. Многое будет от тебя зависеть. Твоя обязанность — сидеть з бочке наверху и зорко смотреть вокруг. Как только покажутся киты, сразу сообщать!
Курилов в знак согласия кивнул головой. Можура встал с кресла, снял с переборки висевший в футляре бинокль, протянул Курилову:
— Лучшего бинокля на флотилии нет. Береги его! Леонтий осторожно, но уверенно взял бинокль в руки.
На вторые сутки база «Приморье» зашла в бухту Птичью, чтобы высадить партию рыбаков и выгрузить материалы для рыбокомбината, взятые по пути из Владивостока.
Степанов пригласил к себе коммунистов флотилии и беспартийных капитанов Шубина и Орлова.
Курилов и Можура поднялись на базу последними. Огромное судно с большим количеством лебедок, укрытых чехлами, не было похоже на обычный пароход. Палубу покрывали дощатые настилы. По ним ходили люди, по-разному одетые, не похожие на моряков. По тому, как они осматривались вокруг, по доносившимся обрывкам разговоров Леонтий понял, что рабочие базы в большинстве впервые в море.
На базу поднялся и Журба. Едва он ступил на палубу, как его обхватили чьи-то цепкие руки.
Жулба... товалиса...
Лешка, — обрадовался боцман. — Ну, отпусти, леший. Вот уцепился, как краб.
Журба притворно ворчал, но был доволен встречей. Взяв Ли Ти-сяна за руку, он пошел с ним по базе.
Как живешь, Лешка?
Шибко шанго! — лицо китайца озарилось улыбкой. — Холосо.
Вот наконец-то мы и на своей флотилии, — задумчиво произнес Журба и взглянул на мостик.
Китаец перехватил взгляд боцмана и догадался, о чем думает Журба. Глаза его погрустнели:
Капитана нету...
Нет Ивана Алексеевича, — кивнул Журба. — Нет его, а флотилия, о которой он нам говорил, есть!
Ли Ти-сян молчал, Журба окликнул его:
Не грусти, Лешка. Ну, я пошел. Опоздаю на собрание!
Потома твоя ходи моя. Мало-мало чифань буду.
В клубе базы, в уютно обставленной большой каюте с шахматными столиками, вокруг которых стояли стулья, с портретами и плакатами, висевшими на всех четырех стенах, собрались коммунисты флотилии. Их было немного — около двадцати человек.
Степанов и Северов прошли за стол, покрытый кумачом. Курилов чувствовал себя всегда как-то неловко среди людей из-за своего высокого роста и широких плеч. Но рядом со Степановым это ощущение исчезло.
Михаил Михайлович, расстегнув крючок воротничка отлично выглаженного форменного кителя, смотрел спокойными темными глазами на моряков и рабочих.
— Мы собрались с вами, — сказал он ровным голосом, — чтобы обсудить важные вопросы. — Помполит тихо о чем-то переговорил с Северовым.
«Начальство у нас бравое», — подумал Курилов, с интересом рассматривая капитан-директора. Л тот, пригладив седые волосы, кивнул головой.
Степанов предоставил ему слово. Северов помолчал, точно собираясь с мыслями, потом заговорил:
— Мы идем на север. Там начнем поиски китовых стад и охоту.
Капитан-директор говорил о новизне дела, требующего приобретения навыков в очень короткий срок.
Это будет трудно, — Северов сделал паузу, глянул в зал. Лицо его было решительное, а глаза под нависшими бровями в упор смотрели на китобоев. Каждый невольно подтянулся, словно именно на него смотрел капитан-директор. — С начала прошлого века в Охотском и Беринговом морях стали появляться иностранные китобои и беззастенчиво грабить богатства наших вод. Теперь этому положен конец. Мы взяли эти богатства в свои руки и обязаны стать умелыми китобоями...
