смерти и возвращением в родной вигвам. Его истерзанная плоть и душа, должно быть, содрогались от одной лишь мысли о перенесенных страданиях. Чапе казалось, что он теперь лучше понимает состояние друга. Он видел, что Рогатый Камень еще очень слаб и ему лучше было бы лечь и поспать. Но совет старейшин уже начался, и в эти долгие часы, когда решалась его судьба, было лишь одно достойное средство облегчить муки ожидания – беседа с другом, разговор обо всем, что волновало их обоих, что касалось жизни всего рода Сыновей Большой Медведицы и что было для них важнее, чем тяготы одной, отдельной жизни.
– Рогатый Камень, ты прожил в Черных холмах два лета и две зимы, – сказал Чапа Черная Кожа после долгого молчания. – Ты знаешь больше, чем мы. Это правда, что туда скоро отправится множество вачичун?
Своим вопросом он вырвал Рогатого Камня из каких-то глубоких раздумий. Тот вынул изо рта трубку и ответил:
– Это правда. Вачичун нашли там золото. Не в том месте, которое знал Маттотаупа и знаю я, а в другом. И это не то золото, которое можно находить в виде самородков и за которым охотятся такие разбойники и убийцы, как Рыжий Джим и его шайка, или отдельные золотоискатели. Белые люди нашли золото, спрятанное под землей и в камнях, и добывают его с помощью своих инструментов. Одному человеку это не под силу. Там должно работать много людей, которым придется постоянно жить вместе. Им понадобится много пищи и воды. Они вынуждены будут построить себе новую железную дорогу, чтобы осуществить свои планы. Если им удастся прочно там обосноваться, они перестреляют в лесах всю нашу дичь. Они отнимут у нас наши стойбища. Они вообще больше не захотят терпеть нас в горах. Поэтому они сейчас усиливают свои форты и строят новые станции для железной дороги.
– Значит, это правда… – Чапа Черная Кожа помрачнел. – Рогатый Камень, – продолжил он, помолчав, – что ты думаешь об этом? Ты провел много лет и зим среди вачичун. Ты знаешь их численность, их оружие, их инструменты. Я тоже жил среди вачичун, пока мне не исполнилось одиннадцать лет. Они сломали на моей спине не одну палку. Потом я убежал к дакота. Я жил с дакота и воевал за них. Но скажу тебе откровенно: я никогда не верил, что мы сможем помешать вачичун строить железную дорогу или отнять у нас нашу землю, если они захотят это сделать и если им поможет Великий Отец в Вашингтоне.
– Что означают твои слова?
На лице Рогатого Камня появились красные горячечные пятна.
– Я скажу тебе то, что уже не раз говорил нашим воинам, вождям и шаманам, не находя понимания. Мы не должны полагаться только на свое оружие. Мы должны кое-чему научиться.
– Чему же ты хочешь учиться?
У Рогатого Камня погасла трубка. Он выбил остатки табака в очаг. Его мысли, получив новую пищу, завертелись быстрее.
– Мы должны научиться жить на менее обширных землях, – принялся объяснять Чапа. – Мы охотимся на бизонов; вачичун их разводят. Мы ловим мустангов; вачичун их разводят. Почему бы и нам не делать то же? Мы не можем выращивать в этой бесплодной прерии, где мы сейчас живем, кукурузу, как это когда-то делали ваши предки по берегам озер и рек и на плодородной земле. Но разводить бизонов и лошадей мы можем. Почему мы не начинаем это делать, пока у нас есть время?
– Почему ты спрашиваешь об этом меня?
– Потому что, кроме меня, ты – единственный воин среди Сыновей Большой Медведицы, который хорошо знает вачичун. Все остальные предаются мечтам.
– Чапа Черная Кожа, ты думаешь, что сын предателя, человек, на чьих руках еще не высохла кровь, подходящий союзник для тебя?
– Подходящий или неподходящий – какая разница? Я все равно один. Даже Четансапа меня не понимает.
– Кто у вас вождь мирного времени?
– Хавандшита.
– Тогда оставь надежду, Чапа Черная Кожа. Хавандшита видит врага в каждом, кто посягает на его авторитет. Он никогда не одобрит твои планы.
– Ты боишься, Рогатый Камень?
В глазах Рогатого Камня сверкнула искра.
– Чего ты хочешь от меня? – резко произнес он.
– Чтобы ты отстаивал то, во что ты на самом деле веришь. Ведь ты сам говорил Четансапе еще мальчиком в снежной хижине, что мы не можем прогнать вачичун, потому что, сколько бы их ни прогоняли, они будут приходить снова и снова.
– Так пойди и скажи своим вождям и старейшинам, что Рогатый Камень не хочет брать в руки боевой топор и не верит в победу дакота! Скажи, что он был воином, но теперь, когда вачичун убили и скальпировали его отца Маттотаупу, он предпочитает разводить бизонов и мустангов! Пусть шаманы и старейшины как следует подумают, прежде чем принимать такого человека в свои вигвамы. Скажи им, что мой язык лгал, говоря: «Я готов вместе с вами воевать против Длинных Ножей!»
Чапа долго молчал, не зная, что ответить Рогатому Камню.
– Брат, я не отказываюсь от борьбы, – произнес он наконец, глядя другу в глаза. – Я понимаю. Я слишком рано возложил на тебя бремя своих собственных забот. Но пойми меня и ты. Много лет и зим я не находил никого, кто захотел бы хотя бы выслушать меня.
Рогатый Камень ходил взад-вперед по вигваму.
– Что обо всем этом думают Татанка-Йотанка и Тачунка-Витко? – спросил он через некоторое время.
– Они хотят воевать, и дальше их мысли не простираются. У них в руках договоры с вачичун о всех наших землях, от Платта на юге до Миссури на севере, и они хотят ножами и винтовками добиться соблюдения этих договоров. Вспомни, что наши верховные вожди еще никогда не бывали ни в одном городе.
Рогатый Камень остановился.
– Чапа Черная Кожа! Мальчиком я действовал против решений наших вождей и старейшин. Я расточал свою силу и ловкость. Я проливал кровь дакота. Я стал одиноким, как мустанг-призрак, нападающий на все табуны. Я шел неверным путем, ведущим к гибели. Если Сыновья Большой Медведицы снова примут меня в свои вигвамы – ты слышишь голоса вождей и старейшин, и я еще не знаю, что решат наши воины, – я буду подчиняться нашим вождям и старейшинам, я буду делать то, к чему меня призовут наши воины. Я хочу искупить свою вину. Я хочу отомстить за убийство отца, я хочу воевать с вачичун, которые собираются нарушить клятвы и договоры и лишить нас последнего прибежища. Хау, я все сказал. Но если ты хочешь убедить наших людей в том, что
