Охранник увлеченно читал журнал. История, которая ему попалась, вероятно, была волнительной, потому что он время от времени покусывал губы.
В доме неподалеку от тюрьмы громко хлопнули дверью. Линмаусу, чьи нервы были предельно напряжены, этот звук показался раскатом грома.
Надзиратель поднял голову и, нахмурившись, посмотрел на приоткрытую дверь.
В эту минуту Ларри, стоявший в темноте коридора, мог поклясться, что он его видит.
— Черт возьми! — в сердцах проворчал охранник. — Этот дверной замок уже ни на что не годится! — Отшвырнув журнал, он поднялся, но карабин не отложил — взял в руки.
Линмаус был начеку. Упершись правой ногой в стену коридора, а левой рукой крепко взявшись за дверную ручку, Ларри, не дыша, дожидался, когда надзиратель окажется совсем рядом. И тогда с силой распахнул дверь! Раздался громкий удар. Смуглое лицо охранника сморщилось от боли, но он не издал ни звука.
В минуту внезапной опасности трус пасует, а смелый идет в наступление. Этот человек оказался храбрым малым. Несмотря на сильнейший удар, нашел в себе силы не выронить из рук карабина и попытался направить его прямо в лицо бандита.
Но явно запоздал — Линмаус успел занести сжатую в кулак руку и, вложив в нее всю свою силу, ударить его в скулу. Голова надзирателя откинулась назад, потом упала на грудь. Он отшатнулся от двери, и Линмаус ловко подхватил выпавший из его рук карабин.
Ларри был готов нанести сокрушительный удар противнику, но вовремя одумался. Убийство только усугубило бы его и без того сложное положение. Охранник, однако, не упал, не закричал, просто уставился осоловевшими глазами на парня, а потом двинулся на него. Но, наткнувшись грудью на ствол карабина, который выставил перед собой Линмаус, остановился. Вид грозного оружия привел его в чувство. Глаза тут же просветлели, и он промычал:
— Твоя взяла!
— Подними руки и иди вон в тот угол. И держись подальше от окна! — приказал Ларри.
Держа карабин под мышкой, точно так же, как шериф в момент его ареста, Линмаус левой рукой захлопнул за собой дверь и, подталкивая надзирателя стволом карабина, повел его в угол.
Охранник, водя по комнате глазами, не знал, что предпринять. Карабин в руках бандита не оставлял ему никакого шанса на успех.
— Как же тебе удалось выбраться из камеры, Линмаус? — удивленно спросил надзиратель. — На ней же стальная решетка!
Ларри вспомнил о пилке, которую он убрал в карман пиджака, и не смог сдержать улыбки.
— Стальная решетка невиновным людям не помеха, — хмыкнул он.
— Да пошли они к черту! — выругался охранник. — Скажи мне правду. Все равно через минуту после твоего ухода я и сам пойму.
— Прутки я перегрыз зубами. Видишь, они у меня с алмазной гранью. — И в подтверждение своих слов Ларри широко улыбнулся, показывая белые зубы. Затем надежно обезопасил озадаченного надзирателя. Сделано это было с помощью пары наручников, которые висели на стене. После этого приступил к поиску.
Часть его вещей находилась на виду — котомка валялась в углу, шляпа висела на гвозде, вбитом в стену. В верхнем ящике стола он нашел остальное: оружие и кобуры с портупеей. Вернув все у него отобранное, Ларри почувствовал себя более уверенно.
— Да, — произнес охранник, который, казалось, уже не испытывал ненависти к заключенному, — итак, ты смываешься. Кому-кому, а нам следовало бы знать, что такого, как ты, нельзя держать в нашей провинциальной тюрьме. Теперь ты снова как орел готов расправить крылья! — Надзиратель кивком указал на револьвер, который Ларри в тот момент вставлял в кобуру. — К рассвету будешь уже далеко, Линмаус. Или немного задержишься, чтобы отыскать свою лошадь?
— А она все еще в конюшне гостиницы? — поинтересовался Ларри.
Охранник пожал плечами и уже с другой интонацией в голосе ответил:
— А почему ты не должен вернуть ее назад? Она же твоя. Да и смотреться под другим седоком она не будет. Нет, Линмаус, там, где ты оставил свою Фортуну, ее уже нет.
— Кто ее забрал?
— А ты как думаешь?
— Шериф, наверное?
— Точно. Она уже трижды его с себя сбрасывала. Поэтому в тюрьме он этим вечером и не появился. Только поэтому, — улыбаясь, с притворным сожалением в голосе произнес надзиратель.
— И где он держит мою лошадь?
— В конюшне за своим домом. В деревянной пристройке. Хорошо еще, что шериф создал ей наилучшие условия содержания.
— А почему он забрал мою лошадь себе? Какое у него на это право?
— Не знаю, но он будет держать твою Фортуну, пока ее не продадут с аукциона. А кто будет протестовать? Таких дураков нет. Знаешь, завладев Фортуной, шериф обрадовался, как ребенок новой игрушке. Говорит, на ней любой дурак сможет выиграть скачки. А еще говорит, сев на Фортуну, почувствовал себя парящим над горами орлом. По сравнению с ней другие лошади больше чем на чаек, летающих над водой в поисках рыбы, не тянут.
Линмаус презрительно фыркнул:
— До моей Фортуны он еще не дорос! Ему подойдет лошадь и попроще, а ее я себе верну. Сможешь мне ответить на один вопрос?
— А почему бы нет? — пожал плечами охранник. — Теперь все равно. После твоего побега в этом городке мне делать будет нечего. Для жителей Крукт-Хорна я стану символом несчастья. Так почему бы мне не поделиться с тобой тем, что знаю?
— Тогда ответь, куда делись брат и сестра Дэниельс? Вернулись к себе в Джексон-Форд?
— Вернулись домой? Да зачем? Ведь Лью еще месяц не сможет ездить верхом на лошади. Нет, Черри и Том еще здесь.
— Тогда где они?
— Зачем тебе знать? Ты определенно что-то задумал.
— Я не собираюсь причинять им зла. Просто интересно.
— Об их местонахождении знают только пятеро, и я один из них, — с гордостью сообщил надзиратель. — Дело в том, что, окажись в суде, они бы неправильно себя повели. Так что шериф решил от них избавиться.
— Что значит — избавиться? Что ты мелешь?
— Говорю то, что есть. Знаешь, Цыпленок Энтони не слишком силен в юриспруденции и не очень-то следует букве закона. Он привык реально смотреть на вещи. Поймав человека, которого считает преступником, шериф делает все, чтобы того осудили. Если бы Дэниельсы появились в суде и отказались от иска, то твое дело закрыли бы, а тебя — отпустили. Вот Цыпленок и подговорил нескольких парней задержать их и поместить в доме на окраине Крукт-Хорна.
— Однако странный у вас шериф, — с горечью отметил Линмаус.
— Ну, возможно, он и неправильно поступил, но это случается с ним нечасто. Энтони всегда делает то, что считает нужным. Такой уж он человек!
— Ну, наконец мне все стало ясно. Шериф из тех, кто готов стереть в порошок любого, кто с ним не согласен.
