— Надо сначала посмотреть, — возразил Тревэллион.
Когда они вышли на улицу, его новый знакомый представился:
— Меня зовут Макнил. А ты, по-моему, Тревэллион. Так ведь? Видел тебя пару раз на Юбе. А помнишь Джона Маккея? Такой ирландец-тихоня, который чуть заикается. Так вот у него с О'Брайеном тоже есть свой участок там, чуть повыше «Офира».
— Как же, помню его. Спокойный такой малый.
Главная улица вела в гору, на вершине ее и располагался участок. На первый взгляд место не показалось Вэлу удачным, но когда они спустились в пятнадцатифутовую шахту, вырытую Макнилом, и прошли по горизонтальной выработке вдоль жилы, выглядевшей весьма многообещающе, мнение его изменилось. Тут же, возле шахты, стоял мешок с образцами, которые, конечно, как обычно, тщательно отобрали из самой лучшей руды.
— Вот это самое хозяйство и держит меня здесь, — пожаловался Макнил, доставая несколько образцов. — Ведь тут все, что у меня есть. Те, кто разжились деньжатами, давно подались в Калифорнию. Мне во что бы то ни стало надо вывезти отсюда жену, а у меня денег всего-навсего двадцать баксов. Так что называй любую цену, мне все равно.
— У меня у самого-то всего ничего, — ответил Тревэллион, — а впереди еще зима. Могу дать две сотни золотом.
— Идет.
Они пожали друг другу руки. Тревэллион постоял, осматривая ландшафт. Залежи руды на шахтах «Офир», «Центральная» и «Мексиканская» простирались на три с лишним сотни футов, и все приметы указывали на то, что место удачное. На побережье отсюда уже отправили свыше тридцати тонн руды для дальнейшей обработки.
Снова спустившись в шахту, Тревэллион прошелся по горизонтальной выработке, стараясь получше осветить фонарем жилу. Поначалу она была тоненькой, но потом ближе к плоскости забоя расширялась. А что же там, за ним? Можно лишь строить догадки, но у него возникло какое-то радостное предчувствие.
— Ну ладно, давай взвесим золото. — Он помолчал, потом добавил: — Думаю, ты прав, Макнил. По-моему, участок отличный, а ведь я не из тех, кто верит на слово. Мы договаривались о двух сотнях, но я хочу дать тебе пять процентов сверх того.
Макнил смутился.
— Это очень благородно с твоей стороны, но мне, ей-богу…
— Участок открыл ты. Получишь пять процентов от нашей прибыли. Правда, ее может и не быть вовсе.
Вэл расплатился, и мешочек его заметно полегчал. Он задумчиво взвесил его на руке. Хватит еще на одну такую покупку, да и время — самое подходящее. Весной сюда понаедут калифорнийцы с деньгами, цены взлетят, и все здесь пойдет по-другому. Он положил купчую в карман и обратился к Тэпли:
— А теперь, Тэп, давай-ка попробуем разузнать, куда подевался Джим.
— Я отправляюсь на запад, так что поищу его там, — пообещал Макнил.
— Мы едем прямо сейчас, — ответил Тревэллион, — у тебя не будет времени на поиски, да и потом, ведь с тобой больная жена.
— И все-таки буду смотреть в оба. А вам лучше поторопиться. В здешних краях встречаются и такие, кто готов за двадцатипятицентовик душу из человека вытрясти.
Они выехали на поиски. Вечерело. Над головой сгущалась мгла, в спину дул промозглый ветер. Возле фактории ни мулов, ни каких-либо признаков вьючного каравана не оказалось.
— Может, он остановился у Вудфорда, — предположил арканзасец. — Мог укрыться там от непогоды.
Копыта их мулов стучали по мерзлой дороге. Сыпал частый, мелкий снег.
— Если ненастье застигло его на перевале…
— Ну, Джим осторожен. Он лучше всех знает тропу и все закутки, где можно отсидеться в непогоду.
— Тогда бы остались хоть какие-то следы, — заметил Тэпли.
Они ускорили шаг. Ветер крепчал, повалил густой снег, быстро темнело.
— Тэп, — крикнул сквозь вой метели Тревэллион, — нам лучше где-нибудь заночевать. А то и нас придется потом искать. По-моему, здесь мы ничего не найдем.
— Похоже, что так, — согласился тот. Он остановился, пристально вглядываясь в темноту.
Тревэллион собрался было свернуть с тропы, но его мул и не подумал слушаться, он изо всех сил дергал поводья и рвался вперед.
— Смотри-ка, Тэп, — указал на него Вэл, отпуская поводья, — мул что-то чует. Хочу посмотреть, что он будет делать дальше.
— Впервые вижу, чтобы мул по собственной воле шел вперед, — проворчал Тэпли. — Хотя вполне может быть. Они ведь жутко смышленые, эти мулы.
Черный мул перешел на рысь. Он неумолимо рвался вперед, погружаясь в снежную мглу. Так прошло несколько минут. Наконец Тэпли не выдержал:
— Трев, по-моему, мул сошел с ума! Так мы собьемся с пути!
Внезапно мулы остановились и издали протяжный зов, который тут же разнес ветер. Тогда откуда-то из глубины леса до них донесся ответный крик.
— Провалиться мне на месте! — воскликнул Тэпли.
Ветер со снегом хлестал им в лицо, затрудняя дыхание. Перепрыгивая сугробы, черный рванулся на звук, и вскоре они наткнулись на мертвого мула, а чуть поодаль еще с десяток животных сиротливо жались друг к дружке.
— Джим! — окликнул Тревэллион.
— Я здесь… — отозвался слабый голос. — Скорее! Ради Бога, скорее…
Ледбеттер лежал в снегу за поваленным стволом, полуприкрытый низким кустарником, и лицо его искажала боль.
— Нога? — спросил Тэпли.
— Чертовски больно. А все эти проклятые подонки! Вытащите меня отсюда!..
Не теряя времени, Тревэллион наспех соорудил из ветвей нечто вроде постели и положил сверху плащ Джима. Потом помог Тэпли вытащить из-под бревна раненого товарища, собрал коры и сучьев и разжег костер.
— Когда это случилось? — спросил Вэл.
— Пролежал тут двое суток, — проворчал Ледбеттер. — Бандиты поджидали меня в засаде, а когда я проезжал мимо, вышибли из седла, подстрелив мула. Падая, я успел схватить ружье и пару раз выстрелить. Один из них бросился к мулам, и я прострелил ему башку. Вон там подальше валяется его шляпа, если только они потом не вернулись и не забрали ее с собой. В конце концов, видно, решили больше не связываться со мной, а просто увели шесть или семь моих мулов. А я спрятался за поваленным деревом, так как эти койоты могли вернуться. И они вернулись — думали, что я уже мертв. Ну я проучил их — уложил одного, остальные убрались.
— Знаешь, кто такие?
— Видел одного мельком. Надо бы взглянуть на шляпу — может, она подскажет нам что-нибудь.
Тэпли пригнал мулов и снял с них поклажу. Отправляться в путь в такое время не имело смысла, поэтому они сгребли вокруг себя снег, чтобы хоть как-то укрыться от ветра и вести наблюдение.
Тревэллион разрезал Джиму штанину и внимательно осмотрел ногу — перелом ниже колена, и в том месте, где через мякоть прошла пуля, зияла глубокая рана.
