Рассадив детей за столом во дворе, Мэтти подала каждому по миске жаркого. Придется готовить еще раз, но это не важно.
Дети ели медленно, торжественно, то и дело поглядывая на Мэтти, которая стояла рядом. Мужчины остались около своих лошадей, наблюдая. Когда детишки все съели, Мэтти наполнила блюдо печеньем и вынесла его во двор.
Дети переводили взгляд с нее на блюдо.
— По одному! — строго сказала Мэтти, подняв один палец. — Не больше! — И стала раздавать печенье.
Каждый серьезно, не улыбаясь, брал по одной штуке и жадным взглядом провожал блюдо.
Неожиданно Мэтти подошла к стоявшим в отдалении индейцам и предложила печенье сперва мужчинам, а потом женщинам. Каждый индеец очень осторожно протягивал руку к лакомству и брал по одной штучке. Когда на подносе осталось всего одно печенье, Мэтти посмотрела на него, на индейцев, взяла печенье и съела его. Один из индейцев хихикнул и сказал что-то остальным, все рассмеялись.
Малыши забрались на своих пони и в повозки, и группа всадников медленно удалилась. Мэтти подняла руку и помахала им вслед. Один из ребятишек помахал ей в ответ.
Мэтти вошла в дом, закрыла дверь и бессильно опустилась на скамейку, издав глубокий вздох облегчения. Ей все еще было страшно. Однако она быстро пришла в себя и громко сказала:
— И ради этого я все утро провела у плиты!
Несколько часов спустя на дороге появился Ридж Фентон. Он увидел следы и тут же пустил лошадь в галоп. У станции его встретила Мэтти. Уперев руки в бока, она поинтересовалась:
— Ну и в чем дело? Что тебя так напугало? Входи, чувствуй себя в безопасности.
— Что случилось? — потребовал ответа Ридж. — Женщина, что случилось?
— Ровным счетом ничего! Несколько индейцев проезжали мимо, мы поговорили, и они уехали.
Он недоумевающе смотрел на нее.
— Что произошло? И не говори, что тебе удалось отправить эту толпу, не накормив.
— Они были очень любезны, — заметила Мэтти, — и манеры у них получше, чем у некоторых, которых я знаю. — Она помолчала. — Я просто сказала им, что, когда мне нужно свежее мясо, я щупаю гризли и выбираю самого жирного.
— Не смеши меня. — Ридж уставился на нее. — Я…
— Иди занимайся своим делом. Ты припозднился, — сказала Мэтти.
Прошло четыре дня. Мэри Брейдон подметала крыльцо и вдруг увидела, что к ним едут два индейца. Один из них придерживал перед собой что-то похожее на заднюю часть оленьей туши, завернутую в оленью шкуру.
Они подъехали к дверям.
— Где Женщина, которая щупает медведей? — спросил один индеец.
Мэтти подошла к двери.
— Где папуасики? — строго спросил индеец.
— Пег! Уот! — позвала Мэтти.
Увидев их, индеец торжественно вручил свежатину Уоту и сурово бросил Мэтти:
— Не для тебя! Для папуасиков!
Они поскакали обратно. У поворота дороги индейцы оглянулись. Мэтти помахала им рукой, они махнули ей в ответ.
Не было ни одного свободного дня, но теперь установился четкий порядок, и каждый знал, что ему нужно делать.
— Если и дальше так пойдет, то скоро этот Уот оставит Меня без работы, — сказал Ридж однажды утром.
— Но он ведь не знает кузнечного дела, — удивилась Мэтти. — Вот с лошадьми он обращается ловко.
— Не знает кузнечного дела? Ну да! Он все время наблюдает за мной, помогает, в чем может. Этот мальчишка учится чертовски скоро!
Позднее Мэри спросила Уота:
— Ты хочешь стать кузнецом? Мистер Фентон говорит, что ты учишься на удивление быстро.
— Нет, мэм. Я не собираюсь быть кузнецом, но каждый мужчина должен владеть каким-то ремеслом — мало ли что случится в жизни.
— А кем ты на самом деле хочешь стать? — спросила Мэри.
Уот покраснел и уставился в свою тарелку:
— Мне хотелось бы писать рассказы, как этот сэр Вальтер Скотт, которого вы читаете.
— Это тяжелый труд, Уот, и очень немногие писатели могут заработать себе на жизнь.
— Но этот сэр Вальтер Скотт зарабатывал. Темпль Бун говорил, что он был состоятельным человеком.
— Темпль Бун? — Мэри была удивлена.
— А разве это неверно?
— Нет, верно. Но он был очень популярным писателем. И Чарльз Диккенс, и Уильям Шекспир. Они все преуспевали. — Мэри помолчала. — А почему вдруг Темпль Бун стал рассказывать тебе об этом?
— Он читал книжку сэра Вальтера Скотта. Говорит, что читал очень медленно, но он научится и будет читать быстрее. Бун говорил, что любой может стать кем захочет, если только сильно постарается.
— И кем же хотел стать мистер Бун?
Уот лукаво посмотрел на нее.
— Вероятно, он расскажет вам сам, когда дело дойдет до этого.
Мэри обменялась взглядом с Мэтти.
— В наши дни, Уот, когда есть столько книг, каждый может стать образованным человеком. Но если ты хочешь стать писателем, нужно много читать, и не только о тех вещах, о которых ты собираешься написать, но и о других тоже.
После того как Уот вернулся в конюшню, Мэтти сказала:
— Мистер Бун — замечательный человек, мэм, не такой, как другие. Любая девушка положила бы на него глаз.
— Мне рано об этом думать, Мэтти. Я так любила Маршалла, он всегда в моих мыслях. В любом случае, когда закончится война, я должна буду вернуться назад в Вирджинию. Там мой дом, там будущее Пег.
— Я все время удивляюсь, мэм. С каждым днем вы все больше и больше становитесь жительницей Запада. Вы изменились, мэм, хотите вы этого или нет.
— Возможно.
— А этот милый Марк Стейси… Он тоже приятный человек. У него хорошая работа и хорошее будущее. Говорят, после войны на Западе будут строить железную дорогу, ходят слухи, что он имеет к этому какое-то отношение. — Мэтти, стиравшая белье, оторвалась от стиральной доски. — В этом краю никто не считает, что есть что-то невыполнимое. И мне это нравится. Тот, кто хочет что-то сделать, берет и делает, а потом идет дальше. — Она несколько минут терла белье о доску, а потом произнесла: — Мистер Бун говорит — и, думаю, он прав, — что железные дороги изменят этот край к худшему. Они сделают его богаче, но люди станут другими. Теперь для того, чтобы добраться сюда, требуется время, люди разговаривают и вырабатывают определенный образ мыслей. У людей с Запада есть свои представления обо всем. Свое отношение к женщине, друг к другу — когда они заключают сделку, бывает достаточно одного слова. А когда появятся железные дороги, на Запад поедут люди со своими представлениями о жизни и со своими привычками. Так что, возможно, мистер Бун прав. Там, на Востоке, я встречала таких личностей, каких не хотела бы увидеть здесь.
— Но ведь мы все приехали с Востока!
— Однако, мэм, на Западе плохих людей выпалывают, как сорняки. Таких, как Скант Лутер, немного, очень немного. Этот уголовник, Джонни Гавалик, тот, что отдал Уоту свои ботинки, — говорят, он ни разу не ограбил женщину. Он останавливал дилижанс и отбирал деньги у всех, но никогда — у женщин.
