— Никогда над этим не задумывалась, — тихо пролепетала Кейт. — До настоящего момента.
Черри Дэниельс поднялась со стула.
— Да кто я такая, чтобы требовать от тебя ответа? — рассердилась она. — И убеждать тебя я тоже не имею права. Но твердо знаю, что ты, и только ты можешь уговорить Ларри держаться подальше от Крукт-Хорна.
— А зачем он собирается в Крукт-Хорн?
— Чтобы освободить из тюрьмы моего брата. Мой второй брат Лью говорит, что Ларри схватят и снова осудят, а Том, который арестован, уверен, что стоит Ларри появиться в Крукт-Хорне, как его тотчас изрешетят пулями… — Голос Черри задрожал, потом и вовсе стих. Девушка заморгала, но затем на удивление твердо произнесла: — Увидимся на выезде из города. Буду ждать тебя за домом шерифа. Там, у тополей. Знаешь это место?
— Знаю, — тихо откликнулась Кейт. Перспектива оказаться в сумерках на окраине города, да еще под густыми кронами деревьев ее пугала.
— Я буду там на закате солнца или чуть позже. Для встречи это лучшее время. А потом ты поедешь с ним? Нет-нет, не отвечай сразу. Когда уеду, тогда и решай. Знаю, тебе будет страшно в одиночку добираться до дома шерифа, но если не поможешь Ларри, ему уже никто не поможет!
Глава 35
ДВЕ ЮНЫЕ ВСАДНИЦЫ
Чем меньше времени оставалось до заката, тем сильнее волновалась Кейт Оливер.
Ее мучили сомнения, отправляться ей на встречу с Черри или нет. В надежде найти наконец правильное решение девушка молила Бога, чтобы солнце как можно медленнее приближалось к горизонту. Однако его увеличивавшийся в размерах диск, словно огромное колесо, неумолимо катился к закату. Постепенно западная часть небосклона стала окрашиваться в малиновые тона. До наступления сумерек оставалось совсем немного, а Кейт, терзаемая страхом, все продолжала ходить по комнате.
Если ее встреча с Ларри состоится, осмелится ли она сказать ему, что по-прежнему любит его, что готова последовать за ним хоть на край света?
Тут Кейт вспомнила, какой ужас обуял ее, когда она услышала о том, что произошло с ее любимым в салуне, о том унижении, которому подверг его Джей Кресс, и ей вновь стало жутко. Внутри у нее все похолодело. Да, она любила Ларри за то, что он был самым смелым человеком на свете, и отвергла его любовь из-за его трусости.
Затем подумала о Черри Дэниельс, о ее несокрушимой вере в любимого человека, и тут Кейт стало стыдно.
Неожиданно перед ней всплыл образ отца, и, присев у окна, она поняла, что никуда не поедет.
В этот момент за окном послышались шаги — это мистер Оливер вернулся с собрания горожан. Кейт мигом вскочила со стула и кинулась его встречать.
Сбежав по лестнице, девушка бросилась к отцу. По его лицу было видно, что он сильно расстроен.
— Они создали нечто вроде армии, чтобы изловить Линмауса, — сообщил банкир дочери.
Кейт ничего не ответила, а только отступила на шаг в тень, падающую от двери. Солнце уже начинало садиться за горизонт.
— Ведь ты же когда-то любила его. Дорогая моя, неужели твое сердце изо льда? Знаешь, я питался их переубедить, но этот Бор, идиот с бычьей мордой, в своем ораторском угаре вновь поставил все с ног на голову и обвинил Линмауса в преступлениях, которые тот не совершал. На основании достоверных фактов я наглядно доказал невиновность Ларри, но меня никто и слушать не захотел. Понимаешь, десяток хороших людей, объединившись в группу, могут принести зло, на которое способны самые отъявленные бандиты! Но тебя это, как я понимаю, совсем не трогает, — с горечью сказал мистер Оливер дочери, хранившей молчание. — О, да вы, женщины, сделаны из камня! Только всякие безделушки, вроде пуговиц да булавок, способны вас взволновать! — Он с громким стуком захлопнул входную дверь и поспешил в дом.
Кейт осталась стоять на улице. Склонив голову, она всматривалась в темнеющую аллею и пыталась сосредоточиться. Там, на окраине Крукт-Хорна, за домом шерифа, где росли тополя, ее уже ждала Черри Дэниельс. В эти минуты дочери банкира казалось, что жизнь ее кончена.
Ларри или погибнет, или же, освободив Тома Дэниельса, навсегда уедет из этих мест. И не один, а с красавицей Черри.
«Как же все-таки она хороша! Какая она преданная и смелая! И сердце у нее доброе, как у ребенка!» — подумала Кейт, и на ее глаза навернулись слезы.
Из открытого окна кухни послышались звуки свирели — кто-то из слуг заиграл детскую песенку. Незатейливый, знакомый с детства мотив тронул Кейт. Сердце ее защемило, девушка вновь вспомнила любимого. А в следующую секунду, вбежав в дом, стремглав поднялась в свою комнату, быстро переоделась в дорожный костюм и решительно направилась в конюшню.
Затем Кейт вывела из стойла самую быструю, но не очень покладистую лошадь, с трудом надела на нее уздечку и забралась в седло. Чтобы не проезжать мимо дома, она развернула лошадь и направила ее по тропинке через зеленое пастбище, но, несмотря на стук копыт мчавшейся в галопе лошади, услышала:
— Кейт! Кейт! Куда ты?
Зная, что это кричит отец, девушка почувствовала вину перед домашними, однако не остановилась, а продолжила отчаянно хлестать лошадь.
Перемахнув через изгородь, она пересекла широкий ручей, взобралась на склон и заставила остановившуюся лошадь в прыжке преодолеть и вторую, дальнюю от дома ограду.
Кейт прекрасно понимала, что днем на подобную авантюру она никогда бы не решилась, но теперь ей было все равно — страха перед грозящей ей опасностью девушка уже не испытывала.
Она мчалась на лошади, утопающей ногами в высокой траве, и вдыхала резкий, пьянящий запах полыни. Из лесного массива, окружившего ее плотной стеной, Кейт выскочила уже при слабом свете догоравшего заката и слева от себя увидела мерцающие окна дома. Конечно же то был дом шерифа, старого и доброго друга семьи Оливер. Но сейчас для нее Цыпленок Энтони другом не был, потому, что она решилась пойти против закона. Подумав об этом, девушка неожиданно вспомнила усталое лицо жены шерифа и сама себе удивилась: «Неужели это я, Кейт Оливер, та, которая воспитывалась в добропорядочной семье, вдруг отважилась преступить закон?»
Некоторые девушки из бедных семей недолюбливали Кейт из-за ее состоятельного отца, завидев где-нибудь, недоброжелательно перешептывались. Они были простолюдинками и совершали далеко не самые благородные поступки. Но как же она, хорошо обеспеченная, интеллигентная, добрая и послушная, могла решиться на такое?
Чем ближе Кейт подъезжала к заветным тополям, тем тише становился внутренний голос, подсказывавший ей, что она поступает плохо.
Лошадь, страшась сумерек и почуяв запах овса, исходивший от колосившегося злаками поля, понеслась еще быстрее. Она словно наслаждалась собственной скоростью и чувственно раздувала ноздри. Ее даже не испугали возникшие впереди темные, зловеще поблескивающие серебром силуэты деревьев.
