— Замуж не собирается?
— Да ей всего шестнадцать. Хотя там уже виднеется на горизонте некий Лева Рабинович. Приличная семья, из Вильно, торговля мануфактурой. Года через два приглашу тебя на свадьбу.
— Договорились.
— А твои? — спросил Илья.
— Что? Мои? Ну, я первое время писал маме. Несколько раз писал. Ответа не было. Может, просто письма не доходили? Уж больно далеко… — Кирилл махнул рукой. — Знаешь, Илюха, все мои сейчас живут в Нью-Мексико. Это на краю света. Но все же ближе, чем Россия. А кстати, в Техасе тоже есть Одесса. Маленькая такая станция. Я как-то проезжал мимо, чуть из поезда не выпрыгнул. Даже подумал — а вдруг это ты?
— Что — я?
— Ну, ты приехал в Техас, построил город, назвал…
— Интересно, у всех писателей такая фантазия, или только у одесситов? — спросил Илья. — Так легко говоришь: «Построил город»!
— А что такого? Мы с друзьями уже построили один. И ничего, живем. На всякий случай, запомни — Крейн-Сити, на железной дороге между Атлантической линией и Техасской.
— На какой такой всякий случай? — насторожился Илья.
Кирилл замялся. Не в его правилах было рассказывать о задуманном, пока не сделаешь.
— Ну, мало ли что. Вдруг сейчас начнется землетрясение, все рухнет, мы разбежимся в разные стороны… По крайней мере, будешь знать, где меня найти.
— А я вот не знаю, где меня найти, если все рухнет, — задумчиво произнес Илья.
Кирилл вдруг почувствовал, что койка под ним дрогнула. С потолка посыпалась пыль. В следующий миг до них донесся громовой раскат.
— Началось? — Илья вскочил с табурета.
— Динамит. — Кирилл сел на койке…
— Динамит? Это уж слишком. Значит, налет?
— Налет. Ну и лихие же ребята твои итальянцы!
Надзиратели метались между решетками, тревожно перекрикиваясь. Откуда-то потянуло гарью. Коридор быстро заполнялся дымом. Загремели замки решеток и охранники, размахивая револьверами, побежали в соседнее крыло.
Только один из них остался караулить тупиковую камеру для особо важных заключенных, но и он больше смотрел в другой конец коридора, чем на узников. Он время от времени вглядывался в задымленную даль, словно ждал подмоги. Но, так и не дождавшись, снова возвращался к решетке.
— Эй, друг! — окликнул его Илья. — Похоже на пожар, тебе не кажется?
Надзиратель, воровато оглядываясь, вставил ключ в замок, а потом достал револьвер из кобуры.
— Отойди в угол, — приказал он Илье, направив на него ствол и взведя курок. — Вот так. Лицом к стене. Руки на стенку. Выше. Еще выше, чтоб я их видел.
Илья послушно исполнял его команды.
«Все верно, — подумал Кирилл, снова изображая тяжело раненого. — Пусть он только войдет, дальше будет легче».
Но охранник не собирался входить в камеру.
— Эй, ты! — Он навел револьвер на Кирилла. — Хватит валяться! Если хочешь дожить до утра, вставай и убирайся отсюда!
Дверь камеры с лязгом откатилась в сторону, и надзиратель встал рядом с узким проходом, продолжая держать Кирилла на мушке.
— Давай живее! И не придуривайся, будто ходить не можешь!
«Убьет обоих, — подумал Кирилл. — Итальянцы заказали одного, но он убьет обоих при попытке к бегству. Так ему удобнее. Да так и достовернее. Никто не поверит, что Илюха кинулся бежать, а я остался досматривать сны. Да, так оно и будет. Глупо. Заплатили-то за одного. Получится вдвое дешевле. Вот так и сбивают цены».
Пошатываясь и хватаясь здоровой рукой за стенку, он добрел до решетки. Охранник отступил еще дальше.
— Выходи! Стой! Лицом к стенке! Опустись на колени!
— Ну, уж нет, — Кирилл развернулся лицом к нему. — У тебя руки дрожат. Можешь нажать на спуск, а я ничего не увижу. Всегда хотелось посмотреть, как стреляет кольт. Говорят, спереди вспышка похожа на мальтийский крест.
— Не болтай! А то я разозлюсь, и в самом деле пристрелю тебя! Лучше встань на колени и упрись лбом в стенку, пока я разберусь с твоим дружком!
«С колен я тебя не достану. Может быть, если тебя разозлить, ты подойдешь поближе? — подумал Кирилл и заметил краем глаза, что Илья коснулся одной рукой забинтованного плеча. — Что с Илюхой? Ах да, там у него скальпель…»
— Это не по правилам! — сказал он с вызовом, глядя в глаза охраннику. — Разве ты сардинец? За убитых братьев должны мстить родственники или хотя бы земляки!
— Заткнись! Я не знаюсь с итальяшками! А ты не нарывайся, а то придется и на тебя патрон истратить!
— Что? Надеешься обойтись одним патроном? — Кирилл рассмеялся, увидев, как наливаются кровью глаза надзирателя. — Да ты испортишь всю стенку позади меня, пока попадешь.
— Последний раз тебе говорю… — захрипел охранник, поднимая револьвер. — Или ты встанешь на колени, или…
— Спорим, ни за что не попадешь между глаз? — весело сказал Кирилл.
— Ты проиграл! — ответил охранник и, целясь ему в лицо, шагнул вперед.
Кирилл неотрывно смотрел на ствол кольта. Когда-то Энди Брикс учил его, что даже у хорошего стрелка ствол перед выстрелом всегда дергается немного вниз. Это легко заметить, а вот отскочить в сторону будет труднее. Но попробовать можно.
И вдруг в воздухе что-то сверкнуло. Ствол дернулся. Кирилл метнулся в сторону и вперед, но выстрела не последовало. Охранник взвыл и выронил кольт.
Кирилл бросился к револьверу, а Илья налетел на охранника и сбил с ног оплеухой. Надзиратель корчился на полу, держась за кисть, из которой торчала блестящая рукоятка скальпеля.
Приятели столкнулись лбами, одновременно наклонившись над охранником. Кирилл надел на себя оружейный пояс, а Илья схватил дубинку и ткнул надзирателя под глаз:
— Кто тебе заплатил за меня?
— Инспектор!
— Какой еще инспектор? Хиггинс?
— Нет! Инспектор Салливан! Он сказал, что тебя надо убрать, иначе уберут его самого!
У Ильи опустились руки. Кирилл тряхнул друга за плечо:
— Некогда! Уходим!
Илья поднялся и сказал охраннику:
— Не советую тебе вынимать скальпель из раны. Там артерия. Вынешь — и загнешься. Лежи спокойно, жди врачей.
— Да, приятель, повезло тебе, — добавил Кирилл. — Не каждого режут стерильным лезвием, да еще прямо в больнице!
Вдвоем они затащили его в камеру и заперли.
— И что теперь? — мрачно спросил Илья.
— Да что с тобой! — заорал Кирилл и толкнул друга вперед. — В соседнее крыло! Ты же видел, оттуда все удрали! Показывай, где там палаты с окнами на улицу!
Он побежал, и Илья нехотя поплелся за ним. В соседнем крыле дым стоял такой густой, что начали слезиться глаза.
«Но это и к лучшему, — рассудил Кирилл. — если кто и сунется, ничего не разглядит».
