— Поговорим об этом позже, — ответил сэр Тристрам, делая знак епископу, что пора войти в церковь.
Барон взял дочь за руку, намереваясь подвести ее к алтарю, как вдруг громкий голос произнес:
— Стойте!
Лорд Фиц-Олвин вскрикнул, а сэр Тристрам, готовый упасть в обморок, прислонился к порталу церкви. Незнакомец взял за руку леди Кристабель.
— Жалкий бродяга! — воскликнул епископ, узнав арфиста. — Кто позволил тебе, наемному музыканту, дотронуться своими грязными руками до этой благородной девицы?
— Провидение, которое послало меня, чтобы я стал ей опорой в ее слабости, — гордо ответил незнакомец.
Барон набросился на арфиста.
— Кто вы? — закричал он. — И почему препятствуете совершению священного обряда?
— Несчастный! — воскликнул незнакомец. — Вы называете священным обрядом заключение омерзительного союза между юной девушкой и стариком! Миледи, — добавил он, почтительно склоняясь перед едва живой от страха Кристабель, — вы пришли в лом Господень, чтобы взять имя благородною человека, и вы это имя получите… Мужайтесь, Господь в своей божественной доброте хранил вашу невинность.
Арфист одной рукой развязал завязки плаща, а другой поднес к губам охотничий рог.
— Робин Гуд! — воскликнул барон.
— Робин Гуд, друг Аллана Клера, — прошептала леди Кристабель.
— Да, Робин Гуд и его веселые лесные братья, — ответил наш герой и обвел взглядом отряд лесников, незаметно окруживших людей сэра Тристрама.
И в ту же минуту к ногам леди Кристабель бросился изящно одетый молодой кавалер.
— Аллан Клер! Мой дорогой Аллан Клер! — воскликнула девушка, складывая руки. — Да благословит вас Бог за то, что вы не забыли меня!
— Ваше преосвященство, — сказал Робин Гуд, подходя к епископу с почтительным видом и обнаженной головой, — вы собирались против всех законов человеческих и божеских соединить два существа, которым Небо не предначертало жить под одним кровом. Посмотрите на эту юную девушку, посмотрите на человека, которого из-за своей ненасытной жадности отец хотел дать ей в мужья. С раннею детства леди Кристабель помолвлена с рыцарем Алланом Клером. Он, как и она, молод, богат и знатен, он любит ее, и мы смиренно просим вас освятить их союз.
— Я возражаю против этого брака, — крикнул барон, пытаясь высвободиться из рук Маленького Джона, на долю которого выпала забота его удерживать.
— Тихо, жестокосердый человек! — воскликнул Робин Гуд. — Ты еще смеешь что-то говорить в святой церкви и отказываться от своего обещания, которое ты дал!
— Я не давал никаких обещаний, — прорычал лорд Фиц-Олвин.
— Ваше преосвященство, — повторил Робин Гуд, — угодно ли вам обвенчать этих молодых людей?
— Я не могу этого сделать без согласия лорда Фиц-Олвина, — ответил епископ Херефордский.
— А я согласия не дам никогда! — крикнул барон.
— Ваше преосвященство, — продолжал Робин, не обращая ни малейшего внимания на вопли старика, — я жду вашего окончательного решения.
— Я не могу взять на себя ответственность удовлетворить вашу просьбу, — ответил епископ, — оглашение не было сделано, а закон требует…
— Мы исполним закон, — сказал Робин. — Друг Маленький Джон, перелайте сиятельного лорда на время одному из ваших людей, и сделайте оглашение.
Маленький Джон повиновался и трижды объявил о предстоящей свадьбе Аллана Клера и леди Кристабель Фиц-Олвин. Но епископ снова отказался благословить их союз.
— Это ваше окончательное решение, ваше преосвященство? — спросил Робин.
— Да, — ответил епископ.
— Пусть будет так. Я это предвидел, и мы привезли с собой лицо, которое имеет право исполнять священнические обязанности. Отец мой, — продолжал Робин, обращаясь к старику, который скромно держался в стороне, — соблаговолите войти в часовню, супруги последуют за вами.
Пилигрим, который помог освободить Уилла, медленно подошел к Робину.
— Я готов, сын мой, — сказал он, — я буду молить Господа помочь страждущим и простить злым.
Без всякого шума, чему немало способствовало присутствие веселых братьев, свита сэра Тристрама и барона вошла в церковь, и обряд начался. Епископ удалился; лорд Тристрам жалобно стонал, а лорд Фиц-Олвин глухо бормотал какие-то угрозы.
— Кто отдает эту девицу в жены этому мужчине? — спросил старик, простирая дрожащие руки над головой Кристабель, стоявшей перед ним на коленях.
— Угодно вам ответить, милорд? — спросил Робин Гуд.
— Умоляю вас, отец! — сказала девушка.
— Нет, тысячу раз нет! — закричал барон, совершенно вышедший из себя.
— Поскольку отец этой благородной девицы отказывается выполнить данное им клятвенное обещание, его место займу я. Я, Робин Гуд, отдаю в жены рыцарю Аллану Клеру леди Кристабель Фиц-Олвин.
Вся дальнейшая церемония прошла беспрепятственно.
Как только Аллан Клер и леди Кристабель были обвенчаны, в дверях церкви появилось семейство Гэмвеллов.
Робин Гуд пошел навстречу Марианне и подвел ее к алтарю, а за ним подошли Уильям и Мод.
Проходя мимо Робина, благоговейно опустившегося на колени рядом с Марианной, Уилл шепнул ему:
— Наконец-то, друг мой Роб, настал счастливый день! Только взгляните на Мод: до чего же она хороша! А как громко бьется ее сердечко!
— Тише, Уилл, молитесь, и да услышит нас Господь!
— Да, я буду молиться, буду молиться всей душой, — ответил молодой человек.
Пилигрим благословил обе новые пары и, воздев дрожащие руки, просил Господа простереть над ними свою милосердную десницу.
— Мод, милая Мод, — вскричал Уильям, как только они вышли из церкви, — наконец-то ты стала моей женой, моей любимой женой! Я был так огорчен всеми этими задержками, что с трудом могу поверить в свое счастье. Я с ума схожу от радости. Ты моя, только моя! Ты хорошо молилась, Мод? Ты просила Богоматерь, чтобы она подарила нам во все дни нашей жизни такое же счастье, как сегодня?
Мод и смеялась и плакала; сердце ее было переполнено любовью и благодарностью к милому, доброму Уильяму.
Женитьба Робина доставила такую радость веселым лесным братьям, что, выйдя из церкви, они грянули дружное «ура».
— Горлопаны! — проворчал лорд Фиц-Олвин, с большой неохотой шагая за Маленьким Джоном, который самым вежливым образом предложил ему покинуть церковь.
Несколько минут спустя церковь совсем опустела. Лорд Фиц-Олвин и сэр Тристрам, оставленные без лошадей, грустно поддерживая друг друга, в совершенно расстроенных чувствах медленно брели по дороге к замку.
— Фиц-Олвин, — сказал, ковыляя, старик, — вы вернете мне миллион золотых, которые я вам доверил.
