— Лучшего и не надо, Уилл, и я готов спорить с тобой, что ты не только вынужден будешь признаться в своей привязанности к ней, но и дать ей новые доказательства своих чувств, и поцелуешь ее.
— Я не хочу, — сказала Мод, вцепившись обеими руками в руку Уилла, — не хочу, чтобы он разговаривал с этой женщиной!
— Он будет говорить с ней, и он ее поцелует, — со странной настойчивостью заявил монах.
— Это невозможно, — возразил Уилл.
— Совершенно невозможно, — добавила Мод.
— Покажите мне вашу возлюбленную, мастер Джилл, где она?
— Ну зачем вам это, Уилл? — сказала Мод. — У вас не может быть желания ее видеть, и к тому же… к тому же, Уильям, мне кажется, что особа, о которой идет речь, неподходящее знакомство для вашей жены.
— Ты права, милая моя женушка, — сказал Уилл, целуя Мод в лоб, — она недостойна даже один миг смотреть на тебя. Дорогой Тук, — продолжал Уилл, — ты очень обяжешь меня, если прекратишь свои шутки, они неприятны Мод; у меня нет ни желания, ни даже любопытства встретиться с той, которую ты любишь, поэтому давай не будем больше говорить об этом.
— И все же, я дал честное слово, и ты должен увидеться с ней, Улл.
— Не надо, не надо! — воскликнула Мод. — Уильям вовсе не жаждет этой встречи, и мне она неприятна.
— А я хочу вам ее показать, — упрямо возразил Джилл, — вот она!
И с этими словами Тук вытащил из-под рясы серебряную флягу и, поднеся ее к глазам Уилла, сказал:
— Ну, взгляни на мою красавицу-бутылку, на мое утешение, и посмей только сказать, что ты ее ни разу не целовал!
Новобрачные рассмеялись от души.
— Каюсь, грешен, брат Тук, — воскликнул Уилл, беря бутылку, — и прошу мою милую женушку разрешения поцеловать свою старую подружку.
— Разрешаю, Уилл, выпей за наше счастье и благоденствие веселого брата Тука!
Уилл слегка отпил ярко-красного напитка и вернул флягу брату Туку, а тот в своем восторге опустошил ее.
Друзья еще несколько минут гуляли втроем, держась за руки; потом их позвал Робин, и они присоединились к остальным.
Робин представил Барбаре Мача и сказал, что это и есть тот жених, о котором он уже давно говорил, но Барбара с самым лукавым видом встряхнула белокурыми локонами и сообщила, что она пока замуж не собирается.
Маленький Джон, от природы очень сдержанный, был весь день любезен и предупредителен со своей двоюродной сестрой Уинифред, и было видно, что у них есть о чем поговорить вдвоем: они перешептывались, танцевали только друг с другом и, казалось, ничего вокруг не замечали.
Нежное лицо Кристабель сияло от счастья, но она была еще так взволнована своим внезапным разрывом с отцом, так ослаблена выпавшими на ее долю страданиями, что не могла принять участие в играх и танцах. Она сидела рядом с Алланом Клером на пригорке, покрытом сукном и украшенном цветами, и казалась юной королевой, которая дает праздник своим подданным.
Марианна, с нежностью опершись на руку мужа, ходила среди танцующих.
— Я хотела бы жить вместе с вами, Робин, — говорила она, — и до того счастливого дня, когда король помилует вас, я буду делить с вами все тяготы вашей жизни изгнанника.
— Было бы разумнее, друг мой, остаться жить в Барнсдейле.
— Нет, Робин, сердце мое с вами, а жить без сердца я не могу.
— Я с гордостью принимаю твое мужественное самопожертвование, любимая моя, ненаглядная моя жена, — с волнением ответил Робин, — и сделаю все, что от меня зависит, чтобы ты в своей новой жизни была счастливой и довольной.
Поистине, день свадьбы Робин Гуда был счастливым и радостным.
Марианна сдержала свое слово и, несмотря на слабое сопротивление Робина, поселилась в старом Шервудском лесу. Аллан Клер, у которого, как мы уже сказали, был прекрасный дом в долине Мансфилда, не смог уговорить сестру поселиться там вместе с Кристабель, потому что Марианна твердо решила не расставаться со своим мужем.
Сразу после свадьбы рыцарь предложил Генриху II продать короне свои поместья в Хантингдоншире за две трети их стоимости, при том условии, что король подтвердит жалованной грамотой его брак с леди Кристабель Фиц-Олвин. Алчный Генрих II, никогда не упускавший случая присоединить к королевским владениям самые богатые поместья Англии, согласился на это предложение и подтвердил особым указом законность брака молодых людей. Аллан Клер действовал так ловко и быстро, а король так обрадовался возможности заключить сделку бесповоротно, что, когда епископ Херефордский и барон Фиц-Олвин прибыли ко двору, все уже было кончено.
Само собой разумеется, что прелат и норманнский вельможа сделали все от них зависящее, чтобы гнев короля пал на Робин Гуда. По их настоятельной просьбе Генрих II даровал епископу право схватить отважного разбойника и без промедления и пощады казнить его.
Пока эти два норманна строили козни против Робин Гуда, сам он, достигнув вершины своих желаний, спокойно и беззаботно жил в тени зеленых деревьев Шервудского леса.
Красный Уилл, добившийся наконец руки своей обожаемой Мод, чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Наделенный от природы пылким воображением, Уильям простодушно полагал, что высшее счастье — это обладание такой женщиной, как Мод, которую он в своем простодушии наделял ангельскими совершенствами. Мод понимала, насколько велика и лестна для нее любовь мужа, и старалась удержаться на пьедестале, куда он ее вознес. Так же как и Робин Гуд с Марианной, Уилл с женой жили в лесу, и жизнь их там протекала в радости и счастье.
Робин Гуд боготворил прекрасный пол и по природной склонности, и в честь прелестного создания, носившего его собственное имя. Товарищи Робина также относились к женщинам с уважением и симпатией, а потому любая девушка из окрестных селений могла без всякого страха ходить по лесным тропам. Если случалось какой-нибудь из хорошеньких путниц встретить одного из веселых лесных братьев, ее любезно приглашали отобедать в их обществе, а после трапезы давали ей сопровождающих, чтобы она могла спокойно пройти по лесу, и ни одна из девушек никогда на них не жаловалась. Скоро слухи о любезном отношении лесных братьев к слабому полу широко распространились в округе, и немало юных девиц с блестящими глазками, с легкой походкой и столь же легким нравом отваживались ходить по лесным чащам и долинам Шервуда.
В день свадьбы Робин Гуда на празднике присутствовало множество молодых девушек с нежными и прелестными лицами, и сердца их воспламенялись при виде прекрасной четы. Во время танцев белокурые дочери Евы бросали беглые взгляды на своих любезных кавалеров и, казалось, сами удивлялись, как могли они их хоть мгновение бояться, признаваясь себе в душе, что приятно было бы разделить с такими смелыми парнями их полную приключений жизнь. По наивности своих юных сердец они не сумели скрыть своих мыслей, а восхищенные лесные братья поспешили немедленно извлечь из этого всю возможную пользу. И хорошеньким горожанкам Ноттингема пришлось убедиться, что речи людей Робин Гуда не менее выразительны, чем их взгляды.
