Полностью обнаженная, со связанными за спиной руками, Танасе сидела рядом с мужем.
Сержант Эзра посмотрел на нее.
— Ночка выдалась тяжелая. Мы заслужили небольшое развлечение. Позволь мне и моим канка ненадолго затащить бабенку в кусты.
— Приведи лошадей, — приказал Ральф Яну Черуту, пропустив слова сержанта мимо ушей.
Танасе заговорила с Базо, не шевеля губами, как умеют делать посвященные:
— Мой господин, зачем им веревки? Почему нас просто не пристрелят?
— Это обычай белых. Так они выражают глубочайшее презрение. Пулей убивают только уважаемых врагов, а преступников вешают.
— Господин мой, в тот день, когда я впервые встретила того, кого ты называешь Хеншо, мне привиделось, что ты висишь на дереве, а он смотрит на тебя и улыбается, — прошептала Танасе. — Странно, что тогда я не увидела себя рядом с тобой на той же самой ветке.
— У них уже все готово, — сказал Базо, посмотрев на жену. — В своем сердце я обнимаю тебя. Ты была для меня источником жизни.
— Я обнимаю тебя, муж мой. Я обнимаю тебя, Базо, — твои потомки станут королями.
Она не отвела взгляда от обезображенного лица Базо, даже когда Ральф подошел к ним и хрипло сказал чужим голосом:
— Я выбрал для вас более легкую смерть, чем та, которую вы выбрали для моих близких.
Веревки были разной длины, и Танасе висела немного ниже Базо. Ее босые стопы с белыми подошвами вытянулись, точно она привстала на цыпочки, — вот только до земли оставалось футов шесть. Длинная шея резко изогнулась вбок, будто Танасе слушала, что говорит муж.
Распухшее лицо Базо задралось вверх, к залитому желтым рассветным заревом небу: узел веревки съехал под самый подбородок.
Ральф Баллантайн смотрел снизу вверх на тела, свешивающиеся с ветвей высокой акации в Козлином ущелье.
Лишь в одном видение Танасе оказалось неверным — Ральф Баллантайн не улыбался.
Лодзи наконец пришел — а с ним генерал-майор Кэррингтон и майор Роберт Стивенсон Смит Баден-Пауэлл, который впоследствии станет основателем скаутских отрядов и придумает девиз «Будь готов!». С ними в Булавайо пришли вооруженные солдаты. Женщины и дети выбежали навстречу с букетами полевых цветов, плача от радости и весело напевая «Вы такие славные ребята!».
Старшие индуны, обманутые обещаниями Умлимо о божественном вмешательстве, растерянные и быстро теряющие желание сражаться, перессорились между собой и, ошеломленные военной мощью противника, медленно отошли от Булавайо.
Британские войска громадными неторопливыми колоннами прочесали ущелья и равнины, сжигая покинутые селения и посевы, угоняя немногочисленный скот, выживший после эпидемии. Артиллерия обстреливала холмы „где прятались матабеле; кавалеристы загоняли лошадей, преследуя неуловимые тени в лесах. Пулеметы строчили, пока вода не закипала в кожухах, но на расстоянии девятисот ярдов и больше очень трудно попасть в цели, которые бегают не хуже зайцев.
Шли недели, растягиваясь в месяцы. Войска пытались уморить матабеле голодом и вынудить к сражению на заранее выбранном участке, но индуны упорно держались пересеченной местности и нашли убежище в холмах Матопо, куда солдаты и артиллерия забираться не осмеливались.
Иногда матабеле захватывали небольшой дозор или одинокого всадника. Однажды даже легендарный охотник на слонов и искатель приключений Фредерик Селус чуть не попался. Он взял на прицел убегающего мятежника, и тут шальная пуля задела его лошадь. Обычно покладистый конь стремглав ускакал прочь, забыв про хозяина. Только тогда Селус сообразил, что далеко оторвался от своего отряда и остался пешим. Матабеле, мгновенно оценив ситуацию, налетели на него, как свора гончих на зайца.
Селус не бегал так с тех пор, как перестал охотиться на слонов. Босые, легко одетые амадода быстро нагоняли — предвкушая добычу, они высвободили копья из ременных петель на щитах и завели боевой напев. Лейтенант Уидли, помощник Селуса, пришпорил коня и, оказавшись рядом с командиром, дал ему ухватиться за стремя, а затем галопом помчался навстречу приближающемуся отряду Селуса.
Бывало и наоборот — удача улыбалась солдатам: они захватывали врасплох дозор матабеле на переправе или в чаще леса и вешали мятежников на ближайшем дереве.
Жестокая война тянулась бесконечно, и ни одна из сторон не могла добиться перевеса. Офицеры, командовавшие военными действиями, в бизнесе не разбирались и не думали об уменьшении расходов, поэтому за первые три месяца войска потратили миллион фунтов стерлингов — по пять тысяч на каждого убитого матабеле. Расходы покрывались за счет мистера Родса и его Британской южноафриканской компании.
В холмах Матопо индуны стояли перед угрозой голодной смерти, а в Булавайо мистер Родс стоял перед столь же неотвратимой угрозой банкротства.
Три всадника осторожно продвигались вперед, прикрывая друг друга. Они ехали посередине дороги, держа заряженные и взведенные ружья наготове.
Первым, в пятидесяти ярдах впереди, ехал Ян Черут, непрерывно поворачивая голову из стороны в сторону и неутомимо вглядываясь в заросли. За ним следовала Луиза Баллантайн, неописуемо довольная возможностью вырваться из лагеря в Булавайо, где пришлось провести безвылазно долгие месяцы. Она сидела в седле по-мужски, с грацией прирожденной наездницы и часто оборачивалась, улыбаясь Зуге: Луиза еще не привыкла к тому, что муж снова рядом, и постоянно смотрела на него, чтобы убедиться, что это не сон.
Зуга, в широкополой шляпе набекрень, уверенно и прямо держался на лошади в пятидесяти ярдах за женой, и от его улыбки у Луизы что-то сладко замирало внутри. Солнце подрумянило лицо Баллантайна, согнав тюремную бледность, а золотисто-серебряная бородка делала его похожим на вождя викингов.
Растянувшись длинной цепочкой, всадники проехали по травянистой равнине, под высокими кронами деревьев мсаса и вверх по склону холма. На вершине первого подъема Ян Черут привстал в стременах и закричал от радости. Не в силах сдержаться, Луиза и Зуга пришпорили коней и догнали готтентота.
— Слава Тебе, Господи! — хрипло прошептала Луиза и взяла мужа за руку.
— Это чудо! — тихо ответил он, стиснув ее пальцы.
Перед ними мирно отсвечивала на солнышке крытая сухой травой крыша Кингс-Линн — ничего прекраснее они в жизни не видели.
— Все цело! — в изумлении покачала головой Луиза.
— Наверное, это единственная уцелевшая ферма во всем Матабелеленде.
— Милый, поедем быстрее! — воскликнула охваченная ликованием Луиза. — Давай вернемся домой!
