сказала:
– Мама, это он. Его зовут Родя. Он очень хороший, мама…
– Здравствуйте, мама. – сказал Родька.
В наступившей тишине было слышно, как за окном капает вода с оттаявших сосулек и тикает будильник в соседней комнате. Лизавета переводила взгляд с дочки на доверчиво улыбавшегося парня и молчала.
– Мамочка, не плачь… – воскликнула Катя, заметив слёзы, бежавшие ручьём по щекам матери, и бросилась ей на шею.
Лизавету словно прорвало, и она запричитала как по покойнику, в голос.
– И что же ты наделала, и как же так можноооо… -
– Лизонька, пожалуйста успокойтесь, – не выдержала Софья Николаевна, – ничего плохого ваша Катюша не сделала.
– Ничегоооо? – удивилась Лизавета.
– Ну конечно же ничего.
– А как же вот это? – спросила Лизавета, тыча пальцем в Родьку.
– Это вам не «вот это», – возмутилась Надежда Семёновна, – это наш Родя, он очень, очень хороший человек.
– Ну даа… – протянула Лизавета, вспомнив клятвы и обещания своего возлюбленного, который, сделав свои дела, сбежал, забыв попрощаться,– все они хорошие, пока девку не обрюхатят, а потом куда что деваетсяяя…
– А вот наш Родя не такой,– вмешалась Стеша, – мы вам обязательно расскажем о нём поподробнее, но знайте, что более доброго, порядочного и чистого человека вам не найти…
– Девочки, пожалуйста, давайте помолчим, – воскликнула Софья Николаевна, хлопая ладонью по столу, – начинаются криминальные новости.
Все разом замолчали и повернулись к телевизору. Лизавета смотрела на их сосредоточенные лица и не знала, что делать. С одной стороны, ей хотелось взять свою дочь за руку и волоком тащить домой. С другой, у неё возникло сомнение в своей правоте. Судя по внешности и поведению, покровительницы этого странного парня никакие не сводницы, а вполне порядочные женщины. Похоже, их уверения в том, какой этот Родька замечательный, не пустые звуки. А что, если эта встреча единственная возможность для её Кати стать счастливой… Ей не терпелось узнать о нём как можно больше, а тут эти криминальные новости.
Лизавета поёрзала на стуле, удивляясь, кому они нужны в то время, когда решается судьба её дочери. Вдруг на экране всплыло знакомое лицо, и она тоже замерла во внимании. Речь шла о происшествии в доме известного художника Панина, дочь которого погибла, упав с лестницы.
Она сразу вспомнила этого холёного, осанистого господина. Однажды купив у неё молока, он стал её постоянным покупателем. Лизавета привыкла к предвзятому отношению односельчан, к их грубым шуткам и плохо скрываемым насмешкам, а он был другой. Он всегда подходил к ней с неизменной улыбкой на лице, интересовался её драгоценным здоровьем, почему – то называл Данаей и обещал когда – нибудь написать её портрет. Конечно, все эти слова и обещания она воспринимала как шутку, но слушать их было приятно, и она всегда встречала его с радостью. Увидев его на экране телевизора, Лизавета вспомнила о корзине, которой прикрывалась Софья Николаевна. Раз она здесь, они должны быть с ним знакомы.
Это кратенькое, в несколько картинок, сообщение было показано в заключение передачи. Поскольку ни о каком ребёнке в нём не упоминалось, оно ничего, кроме сочувствия, не вызвало ни у кого, кроме Лизаветы, и она спросила:
– Этот художник… Он вам кто, родственник?
– Художник? Какой художник? – не поняла Асенька.
– Ну вот этот, у которого погибла дочь.
– Нет, не родственник и даже не знакомый. А почему вы спросили?
– Корзину, которая лежит на вашем крыльце, он купил у меня. Я и подумала, раз она у вас, может он вам родня?
– Ну – ка, ну – ка… – сказала Надежда Семёновна, придвигаясь поближе, – давайте – ка поговорим об этой корзине и о художнике поподробнее.
– Рассказывать особо нечего. – ответила Лизавета, не понимая, откуда такой интерес к обыкновенной корзине, – у нас на трассе есть небольшой базар. По теплу я ездила туда торговать, а этот художник был моим покупателем. Однажды он накупил много ягод, грибов и молоко. Побоявшись, что в пакетах всё помнётся, он попросил меня продать вот эту самую корзину, вот и всё. А как же она оказалась у вас, если вы не знакомы?
– Девочки, это он! – обрадовалась Софья Николаевна.
– Да, похоже загадка разгадана! – согласилась Надежда Семёновна, – Надо срочно узнать номер его телефона…
– А вдруг он не имеет к нашей девочке никакого отношения? – охладила их пыл Стеша, – в передаче говорится о том, что его дочь погибла в результате несчастного случая, а вот о том, что у неё остался ребёнок, не было сказано ни слова. Значит, никакой девочки у них не было. Сам он довольно пожилой человек, в таком возрасте детей не заводят.
– Нет, девочка должна быть, – возразила Лизавета, – укладывая покупки в корзину, он говорил, что у него скоро родится внучка и её маме нужно кушать как можно больше витаминов.
– Подумать только, что такая случайность может помочь в таком важном деле. – воскликнула Надежда Семёновна.
– Ещё Вольтер говорил, что случайностей не существует – все на этом свете либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предвестие. – сказала Софья Николаевна.
– Какой ещё Вольтер? – не поняла Лизавета.
– Да был когда – то такой умный человек…
В это время в соседней комнате заплакал ребёнок. Стеша поспешила к нему, Асенька пошла готовить питание, а Софья Николаевна с Надеждой Семёновной стали наперебой рассказывать Лизавете знакомую нам историю.
– Дело в том, что мы приехали сюда ночью, во время снегопада. По дороге произошла авария… – начала Софья Николаевна.
– Женщина, которая вела машину, погибла на месте. – продолжила Надежда Семёновна, – Кроме неё в машине не было никого, кроме маленькой девочки, спрятанной в старой, наполненной вещами корзине, которую вы только что опознали…
– Согласитесь, что всё это более чем странно – перевозка ребёнка в корзине, отсутствие каких – либо документов, а главное, крашеные волосы, – всё говорит о том, что его могли украсть. Опасаясь, что в деле может быть замешан кто – то из полицейских, мы решили искать её родных самостоятельно. Ваша корзина может послужить первой зацепкой.
Слушая их, Лизавета изумлённо покачивала головой, переживая эту трагедию вместе с ними. Эти отважные дамы нравились ей всё больше и больше. Она была очень рада тому, что встретилась с ними, и благодарна за то, что они приняли её дочь, и её саму как равных, не осуждая и не иронизируя. Кстати, спохватилась Лизавета, куда делась эта парочка?
– Катерина! – охнула она, – где Катька?
– Пожалуйста, потише… – попросила Софья Николаевна, – вы испугаете малышку.
– Слушайте! – шепнула Надежда Семёновна, показывая на дверь.
В наступившей тишине стали слышна музыка, доносившаяся из соседней комнаты. Все трое поднялись, и, ступая как можно тише, подошли к двери. Приоткрыв её, увидели стоявшего среди комнаты Родьку, игравшего на свирели так тихо и нежно, что казалось, будто музыка льётся откуда – то сверху, и кружившуюся в такт ей Катерину, похожую на лёгкую, прекрасную
