Принц молча указал на дверь. Замок щелкнул, и она отворилась. Маргарита стояла на лесенке у двери, похожая скорее на тень, чем на человека.
Вальтер закрыл лицо руками. Принц бросился поддержать дрожавшую от волнения девушку.
— Смотрите — вот плоды ваших стараний, мерзкий человек! — воскликнул Вольдемар, и глаза его при виде бледной согбенной Маргариты наполнились слезами.
— Пресвятая Богородица! — испуганно воскликнула девушка, увидев камергера, серые глаза которого сверкали бешенством и злобой.— Защити меня от этого скверного человека! Вот уже сколько лет он преследует и терзает меня! Спаси меня от него!
— Не бойся, милая,— нежно успокаивал ее принц,— этот человек теперь не опасен! Мы пойдем сейчас во дворец, ты успокоишься там и подкрепишься — это тебе необходимо.
Тут Маргарита заметила Вальтера. Ее болезненное, измученное лицо осветила улыбка. Она протянула ему руку и со слезами в голосе прошептала:
— Ты честная душа, ты настоящий друг бедной Маргариты, ты не мог успокоиться, пока не нашел меня. О Вальтер, ты благороднейший человек на земле…
— Проводите нас,— обратился принц к работнику.— Подайте этой несчастной руку, чтобы мы могли довести ее до замка. Господи! На какие бесчеловечные поступки способны люди!
Принц даже не взглянул на своею камергера, замыкавшего шествие.
Маргарита шла между двумя людьми, которые были для нее дороже всех на свете — принцем, которого не переставала страстно любить, которому принадлежала всей душой, где бы ни находилась, и Вальтером, верным другом, ее неизменной опорой в несчастье.
Она с наслаждением вдыхала свежий ночной воздух. Волосы ее -распустились, руки тряслись от слабости.
— Он пойдет за нами,— испуганно шептала она.— Он и монахиня! Скорее, иначе они догонят…
— Со мною они для тебя не опасны! — старался успокоить ее принц.
Проявляя все большее беспокойство, Маргарита Лепетала бессвязные слова и испуганно озиралась. Она говорила то об избушке в Вильдпарке, то о цирке, то о корзине, в которую положила своего ребенка.
Вальтер с ужасом смотрел то на Маргариту, то на принца, тоже, по-видимому, пораженного всем тем, что слышал. Уж не прав ли был камергер, говоря, что она сумасшедшая?
Наконец они пришли в замок. Принц надеялся, что спокойствие и хороший уход окажут благоприятное действие на ее здоровье. Он приказал очистить один из флигелей дворца, пригласил докторов и прислужниц и позволил Вальтеру ночевать в соседней комнате, чтобы слышать каждое ее движение.
После этого Вольдемар собственноручно написал два письма: одно министру королевского двора, другое гофмаршалу. В этих письмах он извещал обоих, что впредь не желает иметь камергером фон Шлеве и просит удалить его от себя как можно скорее, пока он не предал его суду. Эти письма он передал через адъютанта самому камергеру с приказанием поутру доставить по адресу.
Шлеве исполнил приказание, однако письма произвели не то впечатление, на какое рассчитывал принц.
На следующий день Маргарита чувствовала себя гораздо лучше; внимательный уход принес свои плоды, и она уже благодарила Бога за благополучный исход болезни.
Принц в этот же день получил внезапное приказание явиться в королевский дворец. Но прежде чем сесть в экипаж, он зашел во флигель и увидел прежнюю красивую беззаботную Маргариту, образ которой всегда носил в своем сердце. Он молча остановился в дверях. Почему он сказал ей прощай? Почему снова не может оторвать от нее взгляда?
Он не может уехать из замка, не сказав ей, как горячо и как страстно ее любит, не подтвердив все то, в чем клялся в ту памятную ночь на вилле.
Ей не нужно было новых клятв, она была счастлива… Вольдемар получил прощение за все. Маргарита обещала рассказать ему обо всем, что произошло с нею с тех пор, как они расстались.
Бывает такая любовь, которую не гасят никакие препятствия и разлуки, она только разгорается все больше и больше. Такая любовь не рассуждает о будущем и в счастливые минуты забывает о всех неудачах и горестях. Именно такая любовь соединяла принца с Маргаритой. Она воодушевляла их обоих, они забыли, как тяжело было прошедшее, не думали, что будущее может быть не лучше.
Они были одни.
То был не принц, а любящий перед любимой. Он притянул Маргариту к себе. В эту минуту за портьерой у двери послышался шорох, но молодые люди не обратили на него внимания. Они растворились друг в друге, забыв об окружающем. Словно невидимая сила оторвала их от земли, где они не могли соединиться, несмотря на любовь, скреплявшую их сердца. Все было забыто: и прошедшие муки, и неясное будущее. Час блаженства искупил годы страданий Маргариты и мучительные упреки совести Вольдемара.
Экипаж ждал его внизу; наконец он вырвался из объятий, обещая скоро возвратиться. Маргарита проводила возлюбленного до лестницы; он еще раз нежно поцеловал ее и скрылся в длинном коридоре.
В ту минуту, когда Маргарита возвратилась в свою комнату, ступила на ковер, из-за портьеры появилась женская фигура. Маргарита узнала аббатису монастыря Гейлигштейн. Лицо ее выдавало внутреннее волнение, рука судорожно искала что-то под широким плащом.
Эта женщина пришла собственными глазами увидеть, кто встал на ее пути. В достижении своих целей Леона не терпела никаких препятствий, а потому Маргарита должна была умереть.
Убедившись, что в комнате никого нет, кроме следившего за нею камергера Шлеве, она, не мешкая, подскочила к своей несчастной жертве. В руке ее что-то блеснуло. Послышался тихий стон, и Маргарита как сноп упала на ковер, на груди ее медленно расползалось кровавое пятно.
Монахиня, сопровождаемая хромоногим Мефистофелем, поспешно оставила комнату.
Несчастная жертва бесчеловечной ревности осталась лежать окровавленной посреди комнаты.
Когда Эбергард возвратился к себе во дворец, он застал в знакомой нам зале своего старого друга Ульриха, который так поразительно походил на него.
Они тепло поздоровались: этих людей соединяла общая цель, к которой они стремились всеми силами своих благородных душ, желая принести как можно больше пользы человечеству. Они оба служили одному и тому же символу. Эбергард получил его от старого Иоганна, а Ульрих — от своего отца. Символ этот имел не только явное, но и тайное значение.
Эбергард протянул руку товарищу.
— Я рад тебя видеть, друг мой, садись сюда,— он указал на диван, стоявший напротив портрета отшельника.
— Я не могу у тебя долго задерживаться, Эбергард.
— У тебя что, спешная работа?
