Ольга Крючкова - Парящий дракон

– А как можно?

– Не знаю, – призналась Юрико. – Мы с тобой – всего лишь разменная монета среди родственных клановых связей.

Хитоми, расстроенная словами сестры, удалилась в свои покои. Она открыла заветную шкатулку, доставшуюся от матери, и наугад достала свиток Кодзики.

«На остров Боги спустились с небес, воздвигли небесный столб, возвели просторные покои. Тут и спросил Идзанаги богиню Идзанами-но, свою младшую сестру:

– Как устроено твоё тело?

– Моё тело росло-росло, а есть одно место, что так и не выросло, – ответила она.

Тут Бог Идзанаги произнёс:

– Моё тело росло-росло, а есть одно место, что слишком выросло. Потому, думаю я, то место, что у меня на теле слишком выросло, вставить в то место, что у тебя не выросло, и родить страну. Ну, как родим?

Когда так произнёс, богиня Идзанами-но ответила:

– Это будет хорошо»[35].

Прочитав сии строки, девушка была потрясена: уж слишком они соответствовали её душевному состоянию и тайным мыслям. Она задумалась: как признаться Моронобу в своих чувствах? – но в тоже время: что будет, если отец узнает об их связи?

Хитоми свернула пергамент, убрала свиток и закрыла шкатулку. Она положила перед собой чистый лист бумаги, обмакнула перо в тушечницу и быстро, фонетическим[36] письмом написала:

Она свернула своё послание и перевязала тоненькой шёлковой лентой: но как же его передать? Поручить это служанке: значит, сообщить всему замку Адзути!

«Нет, я сама отдам письмо Моронобу…» – решила Хитоми.

В замке даймё Хадано Кайтю, что недалеко от Гифу, с нетерпением ожидали посланника сёгуна. Госпожа Хадано Навари потратила не мало слов, дабы убедить своего сына отказаться от Оды Хитоми и обратить свои взоры на другую невесту, не менее богатую.

Госпожа Хадано считала Оду Нобунагу выскочкой, который смог воспользоваться привязанностью императорской супруги Аояги, тем самым, заполучив в своё время придворные должности, возвысившие его до нынешнего положения.

Эта женщина считала, что быть союзником Нобунаги – выгодно лишь до определённого момента, уж слишком у даймё много влиятельных врагов, включая самого сёгуна. Господин Тоётоми недавно сложил с себя обязанности регента по достижении императором Гендзи положенного возраста. Но это была всего лишь формальность, на самом деле сёгун не собирался делиться властью с юным императором.

Поэтому он поспешно устранял своих противников: самым опасным из них был советник Фусю… Таких даймё, как Хадано, сёгун решил попросту купить – слугу, как и сокола надо кормить, – пообещав щёдрую награду за верную службу. И многие даймё, ещё вчерашние соратники Нобунаги, согласились.

Сторонников Нобунаги оставалось всё меньше. Наделённый острым политическим чутьём, Ода понимал – над Адзути сгущаются тучи. Он лихорадочно искал новых союзников, но они, увы, оказывались слишком не надёжными.

Столичные княжества[37], граничившие с Адзути, такие как: Ямана, Такеда и Акамацу также переметнулись к ненавистному сёгуну Тоётоми, который пообещал им резко уменьшить налог, взимаемый пользу императорского и сёгунского дворов.

Положение Нобунаги становилось шатким – реально он мог рассчитывать только на себя и своих вассалов. Увы, но все его сыновья, на помощь которых он мог когда-то полагаться погибли в межклановых воинах. Старшие дочери, рождённые от наложниц, хоть и были удачно выданы замуж, однако их мужья предпочитали служить сёгуну.

Хадано Кайтю принял посланника сёгуна в присутствии своей матери. Тот с поклоном передал ему послание, из которого следовало, что Тоётоми предлагает скрепить союз с его пятнадцатилетней племянницей Окаюми.

Госпожа Хадано была наслышана о «прелестях» Окаюми и ставила их под серьёзные сомнения. Но перспектива породниться с одним из могущественных кланов Поднебесной взяла вверх. В конце концов, прозорливая мать посоветовала своему сыну поспешно, сразу же после свадьбы завести наложницу и не одну, что считалось вполне достойным знатного человека, а жену посещать раз в неделю, как того требовали приличия.

Вопрос о разрыве с Одой Хитоми госпожа Хадано сочла нужным оставить без внимания. Ибо теперь – это треволнения её отца, Оды Нобунаги.

Слухи о том, что даймё Хадано предпочёл племянницу сёгуна Хитоми, достигли Адзути примерно через месяц. Клан Хадано не скрывал своих намерений и вскоре об этом знали все торговцы, следовавшие через окрестности Бива.

Нобунага был оскорблён, его самолюбие уязвлено… Он понимал, что фактически остался один на один с мощным кланом Тоётоми, но как истинный самурай и последователь буси-до, не терял присутствия духа.

Нобунага старался поддерживать физическую форму и быть готовым к битве в любое время, поэтому он и его самураи постоянно упражнялись на тренировочных бамбуковых мечах.

Хитоми вышла из замка и, направившись к святилищу Аматэрасу, услышала яростные выкрики самураев, перемежавшиеся с ударами мечей. Она решила заглянуть на тренировочную площадку, дабы понаблюдать за «сражением».

Самураи, разбившись на пары, яростно атаковали друг друга, даймё внимательно наблюдал за ними. Завидев дочь, он позволил себе отвлечься.

– Отец, от господина Хадано по-прежнему нет никаких вестей? – сдержанно поинтересовалась она.

Нобунага нахмурился: рано или поздно этот неприятный разговор должен был состояться.

– Нет, он не прислал мне ни единого письма… Вот уже почти, как шесть лун минуло.

– Как вы думаете, что это значит? – беспокоилась девушка, хотя в душе испытывала радость, что молодой даймё потерял к ней интерес.

– Мне тяжело говорить об этом, Хитоми… До меня дошли слухи, что он жениться на племяннице сёгуна.

Хитоми с удивлением «вскинула» брови.

– Нет света без тени, отец. – Коротко ответила она. – А как же Юрико? Что с сыном судьи Токинобу?

– Свадьба состоится следующей осенью, всё обговорено, – небрежно бросил Нобунага и направился к самураям.

Из трёх сражавшихся пар уже выделялись явные победители.

– Моронобу, – обратился даймё к своему вассалу и встал в боевую позицию.

Молодой самурай приготовился дать достойный отпор.

Хитоми достаточно долго наблюдала, как сражаются отец и Моронобу… И это показалось ей символичным. Наконец на неё накатили внезапные слёзы, и, устыдившись своей слабости, она пошла прочь в направлении святилища.