Сильное волнение овладело мною в эту минуту, мне хотелось пасть на колени перед этой чудной женщиной и взглядом сказать ей, что мое чувство гораздо сильнее холодного участия, что я люблю ее всем своим существом, со всей силой страсти молодого пылкого сердца. Но она видела мое волнение.
— Можете ли вы сделать мне такой амулет? — быстро спросила она, словно боясь, чтобы не произошло того, чего в душе сама желала.
— Я с удовольствием попытаюсь исполнить вашу просьбу,— отвечал я тихо и прибавил: — Милостивая принцесса не рассердится, если и я буду носить на груди такой же амулет?
— Нет-нет,— сказала она, и лицо ее просветлело.— Мы оба будем носить этот символ, а тому, кто найдет это предосудительным, объясним его значение. Когда вы закончите работу, принесите ее мне во дворец и постарайтесь сделать это поскорее.
Она раскланялась со мной приветливее обычного и исчезла в быстро умчавшейся карете.
Я немедленно сел за работу. Через несколько дней амулет был готов: на золотом поле, усеянном в центре более крупными, а вокруг более мелкими бриллиантами, были изображены три знака — крест, солнце и череп, выложенные жемчугом. Вам это знакомо, Эбергард, у вас есть такой амулет. Скажите, кто вам его дал?
Князь Монте-Веро почувствовал, что теперь должна объясниться тайна, окружавшая его рождение. Он вынул амулет, что висел на его шее на тонкой золотой цепочке.
Старик взглянул на него и снова спросил:
— Скажите, кто дал вам его?
— Отец Иоганн сам надел мне его на шею.
— Он вам никогда не говорил, откуда получил эту вещицу?
— Он умер, не успев, быть может, открыть мне эту тайну.
— Эбергард, вы один узнаете то, что до сих пор никому не было известно. Жених и невеста обмениваются кольцами в знак своего союза, принцесса Кристина и Ульрих обменялись этими амулетами с тем, чтобы носить их до самой смерти; я исполнил это условие, Эбергард, и сегодня этот амулет у меня на шее, она сама мне его надела.
Стоя на коленях перед ней, я со страстью произнес слова любви. Она тихо плакала. Потом встала и с пылом прошептала: «С этого дня Кристина ваша и в этой, и в загробной жизни».
То был момент безграничного счастья, выпадающий на долю смертного лишь однажды в жизни! Блаженство такого часа перечеркивает ужас смерти; и кто испытал это, достиг величайшего наслаждения в жизни.— Старик замолчал. Сердце его и теперь испытывало наслаждение той минуты, мысленно им вновь пережитой.
Эбергард посмотрел на его честное морщинистое лицо и понял, как горячо любил Ульрих принцессу Кристину, портрет которой так поразил его, когда он увидел его в первый раз.
— Все, что случилось дальше, было следствие этого момента: если на нем лежит грех, то он уже искуплен, и Бог простит его.
Кристина нашла возможность тайно видеться со мной. Она отправлялась для этого в отдаленные места дворцового парка, и там мы встречались! Страсть искала и находила возможности для встреч. Любовь наполняла наши существа и рушила все преграды. Но зима положила конец этим прогулкам!
Мной овладело страшное беспокойство. И вот в один холодный, ненастный вечер ко мне вдруг явилась дама в трауре; карета, запряженная четверкой лошадей, ждала ее на углу. Сердце подсказывало мне, что под густой вуалью скрывается принцесса Кристина.
Трепеща от страха, я чувствовал, что сейчас что-то случится. Кристина была без свиты; только один доверенный слуга, на преданность которого она могла положиться, сидел на козлах.
— Прощай! — прошептала она, протягивая мне руки.— Прощай навсегда!
— Ради всего святого! — в отчаянии вскричал я.— Скажи, что хочешь ты делать? Куда ты едешь?
— Не спрашивай меня. Я поступаю так, как требует от меня долг. Мы снова увидимся; я буду твоей в загробном мире! Молись за меня, мой милый, молись горячо. Женись на другой и носи амулет в память о нашей любви.
— Позволь мне ехать с тобой… сжалься! — я в отчаянии упал на колени, покрывал ее руки поцелуями.
— Нет-нет,— настаивала она.— Мы должны расстаться. Выбора нет! Мы снова увидимся… там!
Она указала на небеса, и тут мне показалось, что передо мною святая. Ее восторженные глаза смотрели вверх, и сквозь черную вуаль я заметил, что в них блестят слезы.
— Прощай, не следуй за мной, исполни свято мое последнее желание! Мое сердце остается с тобой, тебе одному оно принадлежит навеки.
Она поспешила к карете, а я продолжал стоять на коленях, молитвенно сжав руки.
«Прощай… не следуй за мной»,— эти слова звучали еще в моих ушах; какой-то необъяснимый страх овладел мною, и я закрыл лицо руками.
В ту же минуту послышался шум удаляющегося экипажа. Я вскочил, бросился на улицу, сильный ветер кружил снежные вихри, и словно в тумане я увидел экипаж, уносивший ее от меня!
Крик отчаяния вырвался у меня из груди; сердце сжалось от страшной боли.
Старый Ульрих замолчал в изнеможении; его больное измученное тело отказывалось ему служить, но дух был еще силен. Более сорока лет прошло с той памятной ночи, но еще и сейчас видно было, как тяжела скорбь, постигшая его.
— Я искал ее,— продолжал Ульрих тихо.— Сердце мое разрывалось от боли, но я постарался как можно равнодушнее осведомиться о принцессе Кристине в замке, тогда еще полном жизни. Мне коротко отвечали: она уехала! С мучительным нетерпением ждал я от нее известия, признака жизни, но напрасно. Я не сумел отыскать ни малейшего следа…
— Неужели никто так и не постарался узнать, жива ли еще принцесса Кристина и где она? — спросил Эбергард.
— Никто! Я заранее знал это по ее словам, сказанным на прощанье. Ее нет более на этом свете… Я увижу ее там!
Я не знаю, где ее могила, и пригласил вас сюда, чтобы попросить, не узнаете ли вы об этом при дворе. Ведь вы часто там бываете. Мне хотелось открыть вам тайну своей жизни, она так тягостна для меня! Знаете, что мне часто приходит на ум в последнее время, Эбергард? — голос старого Ульриха прерывался.— Не искупаю ли я своими страданиями вину Кристины?
Посмотрев на мои разбитые члены, вы поверите, что я желаю смерти! Я рад, что открыл вам свою душу; мне казалось, я обязан был это сделать, и теперь мне легче на сердце. Позовите сюда моего сына и принесите свечу, вокруг меня темно!
— Вы слишком понадеялись на свои силы! Этот рассказ утомил вас. Я постараюсь узнать, что сталось с одетой в черное дамой и где она нашла убежище. Вы сказали, что карета была запряжена четверкой вороных лошадей?
— Совершенно черных… — простонал старый Ульрих.— Совершенно черных… Я вижу это еще яснее ясного, потому-то так темно у меня перед глазами! Где мой сын? Побудьте оба со мной… Принесите сюда свет!
