– Прикажи одиннадцатому, шестнадцатому, девяносто четвертому и девяносто пятому полкам в Мисиме приготовиться к немедленному выступлению. Через четыре дня поведешь их вниз по Токайдо.
– «Малиновое небо»? – Судара на этот раз все же был выведен из равновесия. – Вы атакуете?
– Да, я не жду, когда они атакуют меня.
– Так Дзиккуя мертв?
– Да.
– Могу я предложить вам добавить еще двадцатый и двадцать третий?
– Нет. Десяти тысяч человек должно хватить – при внезапном нападении. Надо еще охранять границы – на случай неудачи или какого-нибудь подвоха. И сдерживать Дзатаки.
– Верно, – согласился Судара.
– Кто возглавит это наступление?
– Господин Хиромацу. Это как раз для него.
– Почему?
– Прямой, простой, старый способ ведения войны, приказы совершенно четкие, отец. Он подходит для этой кампании.
– Но он больше не годится для роли верховного главнокомандующего?
– Прошу прощения, Ябу-сан был прав: ружья изменили мир. Железный Кулак сейчас уже устарел.
– Кто тогда?
– Только вы, господин. До тех пор пока битва не произойдет, я советую вам никого не допускать между вами и битвой.
– Я подумаю об этом. Сейчас отправляйся в Мисиму. Подготовь там все. Ударным силам Хиромацу будет дано двадцать дней, чтобы пересечь реку Тэнрю и взять под контроль Токайдо.
– Прошу прощения, могу я предложить сделать последним пунктом назначения для них склон Сими? И дать им тридцать дней?
– Нет. Если я отдам такой приказ, гребня достигнут немногие, а большинство погибнет. Мы не сможем отразить контратаку, удары врага, если наши силы будут отступать.
– Но вы, конечно, пошлете сразу же вслед за ними подкрепления?
– Наше главное наступление будет проходить через горы Дзатаки. Это только отвлекающий момент. – Торанага внимательно посмотрел на сына, но Судара никак не отреагировал на это заявление – не удивился, не одобрил, но и не выразил неодобрения.
– Ах, извините. Прошу меня простить, господин.
– Кто будет командовать мушкетным полком без Ябу?
– Касиги Оми.
– Почему?
– Он в этом разбирается. Кроме того, он современный, очень смелый, умный, терпеливый – и такой же опасный, даже более опасный, чем его дядя. Я бы советовал, если вы победите и он выживет, найти повод, чтобы предложить ему отправиться в «великую пустоту».
– Если я выиграю?
– «Малиновое небо» всегда было планом на крайний случай. Вы говорили это сотни раз. Если мы потерпим поражение на Токайдо, Дзатаки вырвется на равнины. Пушки там не помогут. Это чрезвычайный план. Вам никогда не нравились подобные планы.
– А Андзин-сан? Что посоветуешь по поводу его?
– Я согласен с Оми-сан и Нага-сан. Его следует изолировать. Его люди ничего собой не представляют – они эта и скоро перебьют друг друга. Они ничто. Я советую всех иностранцев или изолировать, или выкинуть из страны. Они как чума – и обращаться с ними надо так же.
– Тогда не будет торговли шелком…
– Если такова цена, то я бы заплатил. Они – чума.
– Но нам нужен шелк. Чтобы защищаться, мы должны знать о них, учиться тому, что они знают.
– Их следует не пускать за пределы Нагасаки, держать под надежной охраной, число их строго ограничивать. Торговать они могут только раз в год. Разве деньги не их главная цель? Разве не это говорит Андзин-сан?
– Ах, так он все-таки полезен?
– Да, очень. Он показал нам, как мудры были эдикты об изгнании. Андзин-сан очень мудр, очень смел. Но он игрушка. Он развлекает вас, господин, как Тэцуко. Он полезен, но только как игрушка.
Торанага завершил беседу:
– Благодарю за высказанные тобой мнения. Когда начнется наступление, ты вернешься в Эдо и будешь ждать дальнейших приказов. – Он сказал это твердо и со скрытым смыслом: Дзатаки все еще держал госпожу Гэндзико, сына и трех дочерей Судары заложниками в своей столице Такато. По просьбе Торанаги Дзатаки дал Сударе разрешение на отъезд, но только на десять дней. Судара согласился на сделку и обещал вернуться в этот срок. Дзатаки был известен своими глупыми понятиями о чести, мог запросто уничтожить всех независимо от того, был ли договор тайным или явным. И Торанага, и Судара знали: Дзатаки обязательно это сделает, если Судара не вернется, как обещал.
– Да, господин.
– Ты поедешь в Мисиму сразу же.
– Тогда я сэкономлю время, если отправлюсь этим путем. – Судара указал на перекресток впереди.
– Да, завтра я пришлю тебе письмо.
Судара поклонился, подошел к своей лошади и вскоре уехал с двадцатью телохранителями.
Торанага поднял миску и подобрал лапшу, уже остывшую.
– О, господин, прошу прощения, вы желаете еще? – К нему подбежала молоденькая служанка, круглолицая, не очень хорошенькая, но живая и исполнительная, – как раз таких он любил среди служанок и своих женщин.
– Нет, благодарю. Как твое имя?
– Юки, господин.
– Скажи своему хозяину, что он делает хорошую лапшу, Юки.
– Да, господин, благодарю вас, господин, за то, что оказали честь нашему дому. Только дайте знак – и мы тут же сделаем все, что вам потребуется.
Он подмигнул ей, она засмеялась, подобрала поднос и убежала. Сдерживая нетерпение, он следил за поворотом дороги. Потом осмотрелся вокруг: дом в хорошем состоянии, крыт черепицей, стены чистые, везде опрятно, подметено. Вокруг двора и дальше, в окрестностях, терпеливо дожидаются его телохранители, но главный егерь нервничает. Что ж, это будет последний день его службы. Если всерьез отдаваться охоте, придется отправить старика в Эдо, наградить по заслугам и назначить на его место другого.
«Вот в чем разница между мной и Сударой, – подумал он без всякой досады. – Судара не колебался бы. Судара приказал бы этому человеку тут же совершить сэппуку – ни расходов, ни хлопот, и новый главный егерь будет стараться. Да, мой сын, я хорошо тебя знаю. Ты для меня самый главный из моих детей.
И еще больной вопрос – Гэндзико и ее дети… Если бы госпожа Гэндзико не была сестрой Осибы – ее любимой и почитаемой сестрой, – я, хоть и с большими сожалениями, позволил бы Дзатаки уничтожить их всех и спасти Судару в будущем от большого риска. А если я скоро умру? Они – его единственное слабое место… Но к счастью, Гэндзико – сестра Осибы и очень важная часть большой игры. Я не могу этого допустить. Надо бы, но не могу… На этот раз я должен выиграть! Не забывай, что Гэндзико ценна и в другом отношении: ум у нее острый, как зубы акулы, она рожает прекрасных детей и фанатично безжалостна, как и Осиба, ко всему, кроме своей семьи. С одной огромной разницей: Гэндзико в первую очередь предана мне, а Осиба – своему сыну, наследнику тайко.
