— Отправляетесь с королевским поручением? — удивленно переспросил Нанси, заглядывая в письмо через плечо Александра. — Богатое же у вас воображение, шевалье!
Александр смутился, виновато глядя на барона:
— Но не могу же я написать, что сажусь в Бастилию!
Капитан пристально вгляделся в молодого человека, и паж окончательно растерялся, не зная, как себя вести. Неожиданно Нанси хмыкнул. Сколько придворных готовы были лишиться правой руки, лишь бы только стереть с лица шевалье Александра выражение непоколебимой уверенности. И без всякого успеха. А вот он уже который раз доводит мальчишку до состояния полной растерянности, не прилагая к этому ни малейших усилий.
— Так в чем же ваши трудности, шевалье? Вы не знаете, куда именно вас отправляют с поручением?
Молодой человек кивнул.
— Действительно… беда, — согласился капитан. — Ну что ж, Англия — слишком близка, Италия — тоже… Пишите, что едете в Польшу. За год как раз обернетесь.
Даже не вздрогнув от этого нового подтверждения своего неизбежно длительного пребывания в Бастилии, шевалье Александр дописал письмо отцу и передал капитану сложенный и подписанный лист.
— Как, шевалье, неужели это все? — удивился барон, вертя письмо в руках. — Неужели вы не хотите написать кому-нибудь еще?
Александр заколебался.
— А можно… можно я напишу своему… воспитателю? — после краткой паузы докончил паж. Юноша подумал, что капитан может оскорбиться, попроси он его доставить письмо простому лакею, но с другой стороны разве Пьер был для него только слугой?
— Бога ради, шевалье, пишите, — усмехнулся Нанси, без труда угадав мысли пажа. — Бумаги здесь достаточно, чернил тоже.
На этот раз молодой человек не стал излагать сказку о дипломатической миссии в Польше, а чистосердечно написал все, как есть, дал Пьеру необходимые распоряжения касательно денег, Мотвиля и некоторых других дел, так что письмо получилось гораздо длиннее предыдущего. Капитан с безграничным терпением истинного солдата наблюдал, как на бумагу ложится строка за строкой. Но когда юноша аккуратно сложил второе послание и написал «Угол улицы Нуайе, рядом с площадью Мобер», барон повторил свой прежний вопрос:
— Как? И это все?
Александр кивнул.
— Вы не хотите написать кому-нибудь еще? — продолжал допытываться Нанси. В голосе капитана не было навязчивости, но была такая убедительная откровенность, что любой человек немедленно бы уцепился за предложение барона. Юный шевалье лишь покачал головой.
— Вы не хотите написать даже вашему другу? — не отступал Нанси. — Я имею в виду виконта де Водемон, — уточнил капитан.
Искреннее изумление во взгляде пажа лучше всего подсказало барону, что думать о Водемоне как о друге у шевалье Александра не получилось бы даже в горячечном бреду.
— Ведь он был вашим секундантом, — продолжал настаивать Нанси. — Было бы невежливо не написать ему хотя бы пару строк. И кстати, сегодня вечером виконт как раз играет в карты у короля.
Сбитый с толку всем происходящим шевалье Александр взял еще один лист и старательно вывел:
«Ваше сиятельство,
Спешу сообщить Вам, что по воле нашего доброго короля Карла я должен совершить небольшую прогулку в сторону Сент-Антуанского предместья и потому буду лишен возможности служить Вам в ближайшие месяцы.
Ваш покорный слуга шевалье
Александр де Бретей»
Нанси с досадой тряхнул головой — мальчишка решительно не желал его понимать. Ладно, к любой цели можно прийти разными путями.
— Ну что ж, шевалье, коль скоро вы написали всем, кому хотели, — голос офицера выражал серьезное сомнение в том, что эпистолярные труды пажа подошли к концу, — то нам пора. Идемте.
Молодой человек поднялся и Нанси вдруг со всей очевидностью увидел, что перед ним стоит обычный мальчишка, пусть и разодетый в пух и прах словно какой-то вельможа, пусть и размалеванный словно самая дешевая уличная шлюха, пусть и пытающийся показать, будто ему даже Бастилия нипочем, однако всего на всего тринадцатилетний щенок… испуганный, растерянный и к тому же раненный… Настроение Нанси стремительно портилось.
— Идемте, шевалье, — с неожиданной суровостью проговорил капитан и до самого двора не произносил более ни слова.
Шевалье Александр поежился и плотнее запахнул плащ. Осеннее солнце казалось по-зимнему прохладным, а слабый ветерок пробирал до костей. Голова болела от холода и мельтешащих разноцветных ливрей, от настырных голосов и стука копыт. Молодой человек даже не заметил, как оказался рядом со своим конем, и только рассеяно подумал, что без посторонней помощи ему не обойтись. Нанси в один миг взлетел в седло и оглянулся на замешкавшегося пажа, заметил, как тот неуверенно собрал в руке поводья, как потерянно посмотрел на стремя, на седло — просить мальчишка явно не умел.
Капитан кивнул ближайшему к пажу солдату, и Александр не успел опомниться, как очутился в седле. Еще четверо солдат поднялись в седла, заняли свои места в кавалькаде — двое спереди, двое сзади — и ворота открылись.
Александр ехал рядом с капитаном, вяло радуясь тому, что Нанси не отдает приказ перейти на рысь. Мысли шевалье путались, его знобило, так что молодой человек ехал молча, не поднимая головы и не глядя вокруг. Впрочем, через десяток-другой шагов Бастилия стала казаться пажу почти что землей обетованной. Он думал о том, что в камерах крепости наверняка найдется кровать или тюфяк, или, на худой конец, охапка соломы. Но самое главное в Бастилии ему не придется видеть придворных, и он сможет, наконец, отдохнуть.
Кони свернули за угол, Александр непроизвольно поднял голову и в растерянности уставился на офицера.
— Но… мы же едем в другую сторону, господин капитан…
Как ни странно, но удивленный возглас мальчишки вернул Нанси доброе расположение духа.
— Не знаю, как вы, шевалье, а лично я сегодня еще не завтракал, — ворчливо заявил капитан. — Еще парочка таких пажей, как вы — и я рискую умереть с голоду. Все, слезайте, приехали, — объявил барон, останавливаясь перед нарядной вывеской, занимающей чуть ли не весь фасад двухэтажного дома. «Коронованный павлин», — прочитал Александр и сполз наземь.
Должно быть, Нанси был частым завсегдатаем «Павлина», ибо при виде бравого капитана хозяин трактира спешно передал вертел слуге и помчался навстречу гостю, сметая на своем пути скамьи и табуреты, и беспрестанно кланяясь.
— Вино, еду, живо! — властно приказал Нанси, небрежно отмахиваясь от трактирщика, словно тот был надоедливой мухой. — И найди нам укромное местечко, где два благородных человека могли бы позавтракать, не натыкаясь на мерзкие рожи.
