— Англичан гораздо больше, чем вы думаете, — проговорил он.
— Как?!
— Колонна длинная и занимает всю ширину оврага. К тому же, за ними я заметил ганноверские каски.
— Значит, оба корпуса соединились, — заметил Куртен.
— Надо соединиться с полком д’Артуа и Грассена, которые находятся в лесу с двумя швейцарскими батальонами, — сказал Бирн.
В соседнем лесу раздалось пение петуха, на которое никто не обратил внимания. Солдаты бросились вперед за своими начальниками — на пригорок, возвышавшийся над оврагом. Два офицера поскакали во весь опор к лесу за подкреплением. Граф Сен-Жермен исчез, и никто не знал, куда он девался. Бирн, Куртен, Таванн, Клиссон, и д’Обстер пристально осматривали местность, отыскивая лучшую позицию.
— Разобьемся по четыре человека в ряд, — предложил герцог, — так мы сможем дольше сопротивляться.
Все быстро перестроились. В это время Таванн, проскользнув в кустарник, окаймлявший овраг, залег там, чтобы иметь возможность наблюдать за наступающими, оставаясь незамеченным. Прошло несколько минут. Два швейцарских батальона и полк д’Артуа подоспели вовремя. Овраг находился на границе леса и выходил на левую сторону редутов Барри. В этом-то самом месте и устроили засаду французские войска. Лейб-гвардейцы и гренадеры составляли две первые линии, швейцарцы — третью, а полк д’Артуа — четвертую. Полк Грассена прикрывал фланги. По сигналу к атаке четырем линиям стоило только повернуться направо, чтобы очутиться лицом к лицу с неприятелем и преградить ему дорогу. Англичане должны были пройти возле французов. Все, приготовившись к бою, ожидали в глубоком молчании. Виконт де Таванн, спрятавшись в кустарнике, старался рассмотреть английский корпус, но поворот оврага мешал ему. Он лежал неподвижно и безмолвно, когда вдруг почувствовал чью-то руку на своем плече. Он отпрянул в сторону и выхватил пистолет.
— Не бойтесь ничего, — сказал граф де Сен-Жермен.
— Вы были в этих кустах? — с удивлением спросил Таванн.
— Да, и вот что я вам сообщу: здесь вся английская армия.
— Вся! — повторил Таванн.
— Да. Выслушайте меня: герцог Кумберлендский, поняв трудность своего положения, решился на последнее усилие: пройти по лесу Барри между редутами. Это намерение геройское!
— Они не пройдут!
— Могут пройти.
— Как? Почему?
Сен-Жермен приблизился к виконту.
— На редутах Фонтенуа мало пороха и пуль, — шепнул он.
— О-о! — произнес виконт. — Откуда вы это знаете?
— Я знаю все, Таванн, — вы имели возможность убедиться в этом.
— Но что же теперь делать?
— Предупредить маршала и держаться как можно дольше, чтобы дать ему возможность подоспеть вам на помощь.
— Я передам это Бирну.
— Передайте, но не забудьте того, о чем я вас просил.
— Относительно Ролана Даже?
— Да.
— Полагайтесь на меня.
— Благодарю.
Таванн прополз по траве, потом встал на ноги и побежал к тому месту, где стоял маленький корпус французской армии. Сен-Жермен остался один. Сделав несколько шагов, он остановился. Раздалось пение петуха, потом еще и еще. Сен-Жермен стоял все на том же месте. Вдруг к графу подошел человек, одетый во все черное, с черной бархатной маской на лице.
— Ну, любезный В.? — спросил граф де Сен-Жермен.
— Все идет так, как вы говорили.
— Где эти два человека?
— Возле Колона.
— А петухи?
— В самом Колоне.
— Курицы?..
— На дороге в английский лагерь.
— Все готово, чтобы похитить Сабину?
— Князь приготовил все.
— Ничего не изменилось в нашем плане?
— Ничего.
В. утвердительно кивнул. Сен-Жермен взял его за руку.
— Любезный В., — сказал он ему, — помните то, что я вам говорил: «В этот день мы должны завершить наше дело». Теперь ступайте!
В. исчез в густой чаще. В эту минуту англичане подошли к пригорку.
Сен-Жермен сказал правду: герцог Кумберлендский, совершив искусный маневр, в котором ему помогали голландцы, прикрыв его так, что он мог действовать скрытно, собрал двадцать две тысячи человек пехоты в один батальон. Шесть пушек везли во главе колонны, остальные шесть были помещены в центре.
— Только бы мне пройти между этими редутами, — говорил он, — и французская армия будет побеждена.
Офицеры получили строжайший приказ вести солдат медленно, стрелять редко, но верно, и постоянно замещать выбывших, чтобы колонна не потеряла порядок.
После этих распоряжений колонна, прикрываемая голландцами и клубами дыма от выстрелов пушек, спустилась в овраг. В тот момент, когда колонна дошла до конца оврага, французский корпус внезапно преградил ей путь: две с половиной тысячи французов смело встали против двадцати тысяч англичан. Англичане медленно приближались с зажженными фитилями. Впереди шли Кэмпбелл, адъютант герцога Кумберлендского, граф Олбермэл, генерал-майор английской армии, и Черчилль, незаконнорожденный внук великого Мальборо. За ними двигались английская армия под предводительством Чарльза Гэя и шотландский полк. Французов было один против почти десяти, а пушек у них не было совсем. Французские лейб-гвардейцы, гренадеры, швейцарцы, солдаты из полков д’Артуа и Грассена стояли неподвижно, решившись не отступать ни на шаг. Впереди французской линии обороны стояли герцог Бирн, Клиссон, Ланжей, Куртен, д’Обстер, Пейр, Шованн, Круасси, Таванн. Не было сделано ни одного выстрела. Оба корпуса были в пятидесяти шагах один против другого. Англичане остановились. Тогда с истинно рыцарским достоинством Кэмпбелл, Олбермэл, Черчилль и несколько других отделились, молча подошли и вежливо поклонились французской армии. Бирн, Клиссон, Ланжей, Куртен, д’Обстер, Пейр, Шованн, Круасси, Таванн учтиво ответили на этот поклон. Лорд Гэй, капитан английской гвардии, сделал четыре шага вперед и сказал, махнув своей шляпой:
— Господа французские лейб-гвардейцы, стреляйте!
Граф д’Отрош, командовавший первым батальоном французских лейб-гвардейцев, сделал в свою очередь несколько шагов и, держа в руке шляпу, ответил:
— Господа англичане, мы никогда не стреляем первые, не угодно ли это сделать вам?
Сказав это, граф д’Отрош надел шляпу на голову и, скрестив руки, стал ждать.
— Пли! — дали команду английские офицеры.
Залп был страшный. Шесть пушек и вся первая английская линия выстрелили одновременно. Клиссон, Куртен, Ланжей, Пейр были убиты первыми. Четырнадцать офицеров, среди которых был и граф д’Отрош, и двести семьдесят пять солдат пали мертвыми.
— Огонь! — раздалась команда французских офицеров.
