— Огонь! — раздалась команда французских офицеров.
Французы отвечали на атаку стрельбой, которая нанесла большой урон английской колонне. Кэмпбелл и другие офицеры пали, раненые и мертвые, но англичане восполнили произведенные опустошения в их рядах, и перестрелка продолжалась. За десять минут погибло более семисот французов. Целая треть маленькой армии была истреблена. Что могли сделать полторы тысячи оставшихся человек против двадцати тысяч англичан и их двенадцати пушек? Они медленно отступали, тогда как колонна продолжала свой путь. Полк короля пришел им на помощь: он решительно напал на английскую колонну, и штыками остановил ее надолго. Французские лейб-гвардейцы, гренадеры и швейцарцы стали за полком короля и укрылись за редутами.
Английская колонна продвигалась тем же шагом и в удивительном порядке. Колонна приближалась к трудному проходу между редутами. Пушки гремели непрерывно, колонна колебалась, но все-таки шла вперед.
— Боже! — вскричал Фанфан-Тюльпан. — Мы погибли!
— К счастью, мы умрем, — сказал один французский гренадер.
Это был Ролан Даже, который спокойно и бесстрастно среди стрельбы ждал пули, которая его поразит.
Редуты были взяты, колонна вступила на равнину, непоколебимо направляясь к мосту. Военная удача, с утра сопутствовавшая французам, угрожала покинуть армию Людовика XV, в которой начиналась паника.
— Урсула, Урсула! Что вы теперь видите?
— Ничего, моя бедная Сабина, я не вижу ничего! Поднимается большой столб дыма с другой стороны реки.
— А мой отец?
— Я уже не вижу его на мосту. Он, наверно, перешел на другую сторону, чтобы узнать, что там делается.
— О Боже мой! Боже мой!.. — проговорила Сабина, откинув голову на спинку кресла. — Я хочу пойти посмотреть, — прибавила она, сделав усилие, чтобы встать.
— Нет, нет! — вскричала Арманда, подбежав к ней и нежно удерживая ее в большом кресле, где она сидела. — Нет, не двигайтесь!
— А мой брат, мой бедный брат?
Сабина закрыла лицо руками. Это происходило в Колоне, в одной из комнат дома, занимаемого королем, в то самое время, когда английская армия готовилась атаковать редуты Фонтенуа. Дом выходил одной стороной на Шельду. С этой стороны и была комната, в которой, по приказанию Людовика XV, поместили Сабину Даже, привезенную накануне из Сент-Амана. Окна этой комнаты, расположенной на четвертом этаже, возвышались над Шельдой и позволяли видеть всю равнину. Комната была довольно большая и хорошо обставлена.
Сабина, бледная, очень расстроенная, с лихорадочно блестевшими глазами, полулежала в большом кресле, подложив под ноги подушки. Урсула и Арманда стояли у открытого окна. Рупар, бледный, дрожащий, встревоженный; Рупар, цвет лица которого переходил от зеленого к желтому, от желтого к белому и от белого к желтому; Рупар, с закатившимися глазами и отвисшей челюстью, сидел на стуле посреди комнаты и не смел шелохнуться. Стрельба не прекращалась, черный дым вился клубами, и ветер приносил запах пыли, пороха и крови. Этот странный запах, свойственный полю битвы, знаком только тем, кто присутствовал при большом сражении. С громом пушечных и ружейных выстрелов смешивались крики, проклятия и какие-то непонятные звуки. Все это было страшно в полном смысле этого слова.
— Брат мой! Мой бедный брат! — в отчаянии повторяла Сабина.
— Не теряйте мужества, Сабина! — говорила Арманда, целуя молодую девушку. — Мы останемся победителями, мы разобьем неприятеля!
— Но Ролан…
— Вот увидите, он вернется с победой…
В эту минуту страшный залп заглушил все другие звуки. Стекла в окнах треснули и разлетелись вдребезги. Женщины замерли, словно пораженные громом. Рупар растянулся на стуле, свесив руки, опустив голову, как человек, лишившийся чувств.
— Я умер! — прошептал он.
Урсула выглянула в окно. Огромный огненный столб разорвал клубы дыма, как при извержении вулкана, — это был взорван один из редутов; потом дым закрыл все, и стрельба продолжалась с той же силой.
— Брат мой, брат мой! — закричала Сабина. — О! Он умер!
— Нет, нет! — возразила Арманда. — Он дерется за короля! Ролан слишком храбр для того, чтобы умереть просто так, и притом его берегут сержант и Нанона!
— Где отец мой? Где мой отец? — не обращая внимания на Арманду, с беспокойством говорила Сабина.
— Там, на мосту, — ответила Урсула, продолжая смотреть в окно, — он смотрит в подзорную трубу… Я уверена, что он не спускает глаз с короля.
— Мне хотелось бы его видеть! — сказала Сабина, стараясь встать.
— Нет, не трогайтесь с места! — возразила Арманда. — Вы слишком слабы… Рупар приведет его.
Рупар не тронулся с места.
— Ступай же! — закричала Урсула.
— Что, мой добрый друг? — вымолвил Рупар жалобным голосом.
— Ступай за Даже, он там, на улице, на мосту…
— На мосту!.. — повторил Рупар. — На мосту… где свистят пули…
— Пули, пули! — закричала Урсула. — Неужели вы боитесь пуль?
— Конечно, — наивно ответил Рупар.
— Ко ведь вы мужчина?.. Ступайте!
— Милая моя, я не могу пошевелиться…
— Трус!
— Отведите меня к окну! — попросила Сабина.
— Ах, Боже мой! — воскликнула Урсула. Побледневшая и взволнованная, она не могла, однако, отойти от открытого окна, куда ее приковывало непреодолимое любопытство, тяга, которую можно назвать привлекательной прелестью опасности. — Боже мой! Что такое случилось? Бегут… солдаты заняли мост…
— Отец мой!.. — закричала Сабина, вставая.
— Да вот он! — сказала Урсула. — Он возвращается, он бежит сюда, в дом. Вам незачем трогаться с места, — обратилась она к мужу, — вы похожи на индейку, привязанную за лапу!
Рупар не ответил. Он продолжал неподвижно лежать в кресле, словно существо, лишенное чувств. Дверь открылась, и вошел Даже.
— Отец!.. — с радостью вскрикнула Сабина.
— Ну что? — спросила Арманда.
Даже был очень бледен. Брови его были нахмурены, на лице читалась тревога.
— Боже мой! — вымолвил он, как бы отвечая самому себе. — Я не знаю, чем все это кончится.
— Что? Что такое? — взволнованно спросила Урсула, подходя к нему.
— Ролан? — закричала Сабина.
— Нет, нет! — ответил Даже. — Мне о нем ничего неизвестно.
— Но о чем же вы говорили?
— Ничего, дочь моя, ничего!.. Я находился под впечатлением этого необыкновенного сражения, — продолжал Даже с принужденной улыбкой, — но все идет хорошо., очень хорошо… и я пришел сказать тебе, что все скоро кончится…
