хотите, можете не отвечать, — Платонов рассматривал ее как редкое экзотическое существо.
— Мне просто интересно. Такие типажи… Очень неожиданные бывают гости! Вообще, с изучением порока мало что может сравниться, — теперь владелица особняка улыбалась, и в ее улыбке было что-то дразнящее. — А вы, господин советник, порочный человек?
Глаза Григория Денисовича блеснули, утратив прежнее выражение. В полутемном кабинете раздался его шелестящий смех.
— Нашу встречу я надолго запомню, — он прикоснулся пальцами к треуголке. — Не смею далее обременять. Полиция будет отозвана сию минуту.
Уже повернувшись к двери, за которой безмолвно ждал телохранитель, Платонов услышал прощальные слова Мураховской.
— Мы с вами чем-то похожи, Григорий Денисович. Или я ничего не смыслю в людях…
Доверенный человек министра тряхнул головой, и свежее воспоминание рассеялось. Он уже пересек пустую Сенатскую площадь, оставив медного всадника справа и позади. На углу Адмиралтейского проезда и набережной стоял извозчик. Бородатый, но без загара на скуластом деревенском лице.
— На Фонтанку, — сказал Платонов.
— Пожалуйте, барин.
Утренний кофе министра Адлерберга совпал с очередным обменом мнениями по «делу Кречета». Так его можно было смело называть после кровопролития на Новой Исаакиевской улице.
— Ваше объяснение насчет Мураховской оказалось правильным. Горько осознавать, что подобное стало возможным у нашей аристократии, а главное, сойдет с рук… Но честное слово есть честное слово, от него нельзя отступать, — граф дал понять, что закрывает болезненную тему.
— Вы, наверное, хотели бы также поинтересоваться, как интимная тайна Владыкина стала известна злоумышленникам? — тактично подсказал Платонов.
— Признаться, да. Никак не пойму.
— Здесь мы по-прежнему опираемся на предположения. Или меры безопасности внутри салона Софьи Викторовны не столь надежны, или кому-то на стороне проболталась одна из ее красоток. Возможно, узнать всю правду никогда не удастся.
Адлерберг молча кивнул в знак согласия.
— Кое-что новое о девице Рихтер, — добавил Григорий Денисович.
— Слушаю вас.
— Открылась пропажа драгоценностей, ранее подаренных ей отцом.
— Дорогих?
— Бриллиантовое колье, серьги, брошь и подвески сам ювелир оценивает минимум в девять тысяч 12.
Министр двора и уделов недоуменно нахмурился.
— Хм… Этой шайке всё-таки нужны деньги?
— Только как средство достижения цели, — убежденно возразил Платонов.
— Но в чем состоит их цель? Мы не стали ближе к ее пониманию, а государь торопит. Кстати, с минуты на минуту пожалует Николай Владимирович Мезенцов. К расследованию подключено Третье отделение.
Едва он успел договорить, как о прибытии шефа жандармов возвестил секретарь из приемной.
У генерал-адъютанта Мезенцова, судя по его манере держаться, склонность к пространным речам отсутствовала. Взгляд человека, менее полугода назад ставшего символом «голубых мундиров», был устремлен куда-то поверх голов собеседников. Начавший карьеру унтер-офицером в гвардии, награжденный золотым оружием «За храбрость» в Крыму, он имел и внушительный опыт политического сыска. Отличаясь отменной памятью и завидным здоровьем, Николай Владимирович слыл начальником прямым и простым, но не солдафоном.
— Григорий Денисович неофициально занимается этим делом по моему распоряжению и с ведома государя, — сходу разъяснил ситуацию министр.
Лицо Платонова, судя по глазам Мезенцова, показалось ему знакомым, но генерал воздержался от расспросов. Коллежский советник не сомневался, что относительно его персоны скоро будут наведены все необходимые справки.
— Изложите, пожалуйста, свою оценку, — дал указание Адлерберг, повернувшись к подчиненному.
Платонов заговорил, глядя за спину шефу жандармов.
— В Петербурге действует опасная шайка, не гнушающаяся никакими методами. Вчерашний налет произведен, очевидно, с целью пополнения средств. Одновременно преступники избавились от сообщницы, которая навела их на ювелирную лавку. Ограбление и сопутствовавшие ему убийства произошли в людном месте, вблизи от правительственных учреждений. Судя по тому, что злоумышленники сознательно идут на риск, следующего шага с их стороны стоит ожидать в ближайшее время.
— Мысль о том, что они покинут столицу и затаятся, не приходила вам в голову?
— Приходила, ваше превосходительство. От принятия этой версии меня удерживает тот факт, что прежде преступники вошли в сношения с действительным статским советником Владыкиным. Их интересовало нечто, связанное с ним. Это «нечто» находится здесь, — спокойно ответил Григорий Денисович.
— Возможно, возможно… Предположить политическую подоплеку вас заставила личность госпожи Рихтер?
— Так точно. Хотя первые сомнения в уголовном характере преступления возникли еще при разборе обстоятельств шантажа Владыкина. Я уже докладывал его сиятельству, но повторюсь: деньги там не фигурировали.
— Не сгущаете ли вы краски, господин коллежский советник? — Мезенцов был само сомнение.
— Госпожа Рихтер примкнула к своим будущим убийцам по идейным мотивам. Она провела в их обществе не один день — более того, поддержала материально, затем приняла участие в ограблении отцовской лавки. Не может быть и речи о том, что Елена Михайловна по наивности перепутала нигилистов с бандитами. А чрезвычайная дерзость и жестокость упомянутого Кречета свидетельствуют о его готовности к любым злодеяниям. Точнее, о готовности всей шайки. Владыкин был зарезан так же цинично и хладнокровно, — обстоятельно аргументировал Платонов.
— По-вашему, Кречет — их главарь?
— Пока я исхожу из этого допущения.
— Ну и сюрприз перед отъездом государя, — шеф жандармов, кажется, постепенно проникался значимостью момента. — Вы хотите сказать…
— …что мы имеем дело с террористами. Они опасны, как никто другой, — отчеканил Платонов.
— Как я хочу, чтобы вы ошиблись…
— Николай Владимирович, — подал голос министр двора, — ваши агенты сообщали какие-нибудь тревожные сведения, скажем, в последние полтора-два месяца?
— Ничего, что касалось бы террора, — уверенно ответил Мезенцов.
— После выстрела Березовского 13 в Париже у нас ведь не затевалось что-либо серьезное? — спросил Григорий Денисович.
Шеф жандармов побледнел.
— Вы подразумеваете попытку цареубийства?
— Именно.
— Слава Богу, Третье отделение таких приготовлений все прошедшие годы не отмечало. Знаю доподлинно.
— Революционеры в России заняты одной пропагандой?
— Постойте-ка! — воскликнул Мезенцов. — В посольство в Вене подкинули письмо с предупреждением о якобы готовящемся покушении на государя. Анонимное, разумеется.
— Странно, что я не в курсе, — многозначительно обронил Адлерберг.
— Я докладывал лично. Вероятно, государь посчитал его пустяком.
— Ваше превосходительство, вы могли бы припомнить всё, что касается этого письма? — обратился к генералу Платонов.
— Обычный лист
