Наконец его оставили в покое. Выбившись из сил, он лежал, сломленный, на полу хижины. Ван Лок по-матерински взяла его за руку и, словно ребенка, отвела в барак.
На следующий день Тунгате позволили спать до полудня. Он проснулся, чувствуя полное спокойствие и прилив сил. На вечернем собрании его пригласили занять место в первом ряду, среди командиров групп.
Через месяц Ван Лок позвала Тунгату в свою хижину на инструкторской половине лагеря.
— Завтра тебя отправят на операцию, — сказала она и сняла панаму с головы.
Тунгата впервые увидел ее волосы: они спадали до самого пояса, густые и черные, поблескивающие, будто разлитая нефть.
— Мы больше не увидимся. — Она расстегнула смятую форму, открывая приземистое сильное тело цвета сливочного масла.
Больше всего Тунгату поразили волосы на лобке — такие же прямые, как и на голове, без намека на завитки. Почему-то он нашел это очень возбуждающим.
— Пойдем, — сказала Ван Лок и отвела его к тонкому матрасу на земляном полу хижины.
На этот раз реку переходили не через броды, а переправились в долбленых каноэ у впадения Замбези в озеро Кариба. На фоне звездного неба серебрились под луной голые силуэты залитых водой деревьев, напоминая изуродованные конечности прокаженных.
Отряд состоял из сорока восьми человек. Командовал комиссар и двое молодых, но уже имеющих боевой опыт капитанов. Тунгату назначили одним из четырех командиров отделений, поставив во главе десяти бойцов. Каждый, включая комиссара, нес на себе шестьдесят килограммов груза, и набитые рюкзаки делали партизан похожими на беременных горбунов. Места для еды в рюкзаках не оставалось, поэтому ели ящериц, древесных крыс и наполовину сформировавшихся птенцов в яйцах, соперничали с гиенами и стервятниками за разлагающиеся остатки львиной добычи, а по ночам опустошали закрома чернокожих крестьян.
Перейдя через холмы Чизарира, отряд пошел на юг, по нехоженым лесам и безводным землям, к реке Шангани. Они по-прежнему двигались на юг, теперь уже вдоль русла, и прошли в нескольких километрах от одинокого монумента, отмечающего в лесу мопане место, где дозор Аллана Вильсона героически, но безуспешно сражался с импи Ганданга, сына Мзиликази и брата последнего короля матабеле Лобенгулы.
Оказавшись на землях белых фермеров, отряд принялся за работу и заложил на грунтовых дорогах тяжелые мины, принесенные в рюкзаках. Освободившись от тяжкого груза, партизаны стали нападать на одиноко стоящие усадьбы фермеров.
За неделю отряд атаковал четыре дома. Партизаны действовали уверенно, в их распоряжении была целая ночь, чтобы закончить дело и уйти: силы безопасности не придут на помощь фермерам после наступления темноты, потому что знают о заложенных на дорогах минах.
Тактика нападения была давно отработана. На закате нападающие скармливали отраву собакам и перерезали телефонные провода. Потом в окна и двери стреляли из гранатометов и прорывались сквозь пробитые бреши внутрь. На двух фермах хозяева оказали ожесточенное сопротивление, однако две другие удалось взять. Ужасы, которые творили партизаны, были намеренной провокацией: на рассвете на разграбленные фермы придут спасатели и, в шоке и ярости от увиденного, возможно, выместят свой гнев на местном чернокожем населении, заставив крестьян податься в партизаны.
После шести недель боевых операций патроны и взрывчатка подходили к концу, и отряд стал двигаться обратно на север, устраивая по дороге засады. В первой засаде напрасно просидели два дня, затем пошли дальше. Вторая засада на отдаленной проселочной дороге оказалась гораздо удачнее.
На засаду наткнулся белый фермер, который вез в городскую больницу жену с лопнувшим аппендиксом. Двух дочерей-подростков отец взял с собой. На бронированном автомобиле ему почти удалось прорваться сквозь огонь партизан, но Тунгата выскочил на дорогу и в упор ударил в незащищенный зад машины из противотанкового гранатомета «РПГ-7».
Фермер и старшая дочь погибли при взрыве, а больная жена и младшая дочь еще дышали. Комиссар позволил «парням» изнасиловать умирающих женщин прямо на дороге, возле разбитой машины. Тунгата не встал в образовавшуюся очередь, и комиссар снисходительно объяснил:
— Медоуказчику, который привел тебя к улью диких пчел, нужно оставить немного сот. С незапамятных времен женщины всегда были одной из наград победителей. Это заставляет бойцов лучше драться и вызывает ярость врагов.
Той ночью они ушли с дороги в холмы, направляясь к озеру и партизанской базе. Отряд Баллантайна настиг их в середине следующего дня. Атака началась практически без предупреждения: крохотная «Цессна-210» закружилась высоко в небе, и, пока комиссар и капитаны выкрикивали приказы, на голову партизан свалились солдаты.
Древний двухмоторный самолет «дакота» повидал еще битвы в Западной пустыне во времена Второй мировой войны. Выкрашенный серой краской, которая не отражала инфракрасные лучи прицелов самонаводяшихся ракет, самолет летел совсем низко, почти цепляя верхушки холмов. Его тень на мгновение закрыла солнце, люк распахнулся, и из него посыпались спецназовцы.
Серо-зеленые зонтики парашютов раскрывались перед самым приземлением. Едва коснувшись земли, десантники отстегивали ремни парашютных ранцев и бросались в атаку, стреляя на ходу.
Комиссар и оба капитана погибли в первые три минуты боя. Спецназовцы наступали, прижимая охваченных паникой партизан к подножию холма. Тунгата инстинктивно собрал вокруг себя бойцов и повел их в отчаянную контратаку вниз по неглубокому ущелью, прорезавшему ряды десантников.
— Зеленые и красные, удерживать позиции! Синие, расчистить ущелье! — проревел в мегафон командир родезийцев.
Искаженный голос эхом отдался от холмов, однако Тунгата узнал его: тот самый белый, который отдавал приказы в миссии Ками в ночь, когда убили Констанцию. В голове вдруг прояснилось, и Тунгату охватила холодная решимость.
Выждав подходящий момент, он вывел своих людей из ущелья под непрерывным огнем противника. Его самообладание успокоило бойцов, и Тунгата повел их прочь, применяя тактику отступления, которой учила Ван Лок. В течение трех часов партизаны под руководством Тунгаты выдерживали натиск элитного, закаленного в боях подразделения сил безопасности, закрепляясь в естественных укрытиях на местности и устанавливая на пути противника мины.
С наступлением темноты Тунгата увел своих людей из-под огня — к этому времени в живых осталось восемь партизан, и трое из них были ранены.
Семь дней спустя, ранним утром, пока не высохла роса, Тунгата разведал проход через минное поле на берегу реки Замбези. Он тыкал в землю штыком, выясняя схему установки мин, и переправил пятерых здоровых бойцов на северный берег. Ни один из раненых не выдержал заданного темпа, и Тунгата лично пристрелил их из комиссарского «Токарева», чтобы они не попали в руки преследователей.
