— Он к тебе неравнодушен? — вздернул бровь Убийца.
— Он считает меня куртизанкой, а себя ученым.
— Как в старинных книгах?
— Совершенно верно. Но мне до этого нет дела. Я уже перевела свой бизнес на новое место.
— Хорошо, — откликнулся Убийца и потянулся за чашкой с чаем. — Ты не представляешь для него серьезной опасности, так что тебе ничто не грозит. Он боится меня. — Лицо Убийцы потемнело. — Я уже вывез семью из города.
— Ты думаешь, Конфуцианец способен…
— Подумай сама, Цзян. Он будет стремиться к тому, к чему стремился любой правитель Поднебесной начиная с Первого императора, — к легитимности. Ее он может обрести благодаря Бивню. А мою семью он мог бы использовать, чтобы… — Убийца не закончил фразы. — Ты принесла купчую на дом в Багдаде, как я просил?
Цзян колебалась.
— Если не отдашь документ, тебе может грозить серьезная опасность. Ты — храбрая женщина, но у тебя есть ребенок, и, кроме того, не каждому дано выносить физическую боль.
Цзян долго смотрела на сильного мужчину, сидевшего напротив нее, потом достала из широкого рукава купчую на дом в Багдаде, где хранился Бивень.
— Ты читала эту бумагу? — спросил Убийца.
— Нет. И не смогла бы, даже если бы захотела. Она написана на фарси, а я не знаю этого языка.
— Ну и ладно, — сказал Убийца, пряча документ в карман. — А теперь готовься. Конфуцианец не заставит себя ждать и очень скоро появится здесь.
— И ты тоже готовься, старый друг, — ответила Цзян.
— Я готовлюсь всю жизнь, — грустно произнес Убийца.
* * *
Шанхай всегда являлся котлом, в котором варилась густая похлебка всевозможных слухов и сплетен. Слухи развлекали жителей Города-у-Излучины-Реки и помогали им выжить. Китайцы — практичные люди, и, если тот или иной слух продолжал циркулировать в течение долгого времени, они делали единственный логичный вывод: значит, за ним что-то есть. Дыма без огня не бывает. А сейчас слухи, гулявшие по Шанхаю, неизменно возвращались к Нанкину и рыжеволосому фань куэй, который летал по воздуху над огнем с китайским ребенком на руках.
Конфуцианец приказал своим людям выяснить, что стоит за этой сплетней. Информация, которую они привезли из Нанкина, разумеется, была противоречивой, но многие детали повторялись и подтверждали неправдоподобную историю.
Один в огромном кабинете, Конфуцианец размышлял о том, может ли быть правдой невероятная история о летающем фань куэй с ребенком. Барабаня по подоконнику длинными ногтями, он задал себе два очень простых вопроса. Во-первых, что могло положить конец мародерству японцев в Нанкине? Во-вторых, что могло заставить их признать китайскую зону безопасности в захваченной ими древней столице? Он не имел представления, какие реальные события вызвали рассказы о большом огне, вспыхнувшем вокруг того места, которое затем стало убежищем. Они звучали странно, как истории из Библии длинноносых.
И все же он не был готов отвергнуть ни одну из версий. Убийца находился на свободе, и это делало положение Конфуцианца весьма опасным.
А потом он вспомнил о рыжеволосом фань куэй, которого японцы раздели догола и привязали к столбу на Бунде. Тот человек исчез сразу же после того, как Убийца сообщил, что вместе с членами своей Гильдии отправляется в Нанкин. Мог ли это быть один и тот же человек? И могло ли быть так, что сейчас он находится рядом с Убийцей?
Конфуцианец хлопнул в ладоши, вызывая помощника. Когда тот вошел в кабинет, он отдал ему простой приказ:
— Найдите рыжеволосого фань куэй и приведите его ко мне. — Помощник почтительно кивнул и направился к двери, но Конфуцианец остановил его, громко откашлявшись. — Если с ним будет ребенок, приведите обоих. — Помощник опять кивнул, а Конфуцианец, погрозив ему женственной рукой, предупредил: — Поторапливайтесь!
Тысячи внимательных глаз по всему городу принялись искать рыжеволосого фань куэй, но первым его нашел маленький мальчик. Нашел благодаря тому, что один ночной горшок в Старом городе пах так, как пахнут ночные горшки белых людей.
* * *
Фон опасался, что не сможет больше нести свою вахту. Он очень устал. Закончив перед восходом солнца рутинную работу у дома Чжунов, он исчез, чтобы продолжить выслеживать белого человека в чреве Старого города. Наблюдать за дверью дома, возле которого стоял тот самый горшок, не составляло труда. На улице уже было много народу, поэтому, не привлекая к себе внимания, Фон просто уселся на кромку тротуара напротив дома и стал ждать.
Полуденная жара уже вступила в свои права, и мальчик клевал носом. Если он не поспит хоть немного, следующей ночью он не сможет работать, и бабушка побьет его. Фон уже собрался было уходить, как вдруг из дома вышел красивый китайский мальчик, года на два или три старше его. Но внимание Фона привлек не сам мальчик, а ожерелье у него на шее.
Тут мальчик повернулся к нему, и Фон понял, что его вычислили. Он вскочил на ноги, но в этот момент чья-то сильная рука схватила его за шею и потащила через дорогу. На руке была вытатуирована королевская кобра.
Фон вырывался, но мужчина оказался слишком силен. Он затащил Фона в подвал и швырнул к стене.
Дверь с шумом захлопнулась, под потолком вспыхнула лампочка.
— Ну, — спросил мужчина с татуировкой на руке, — и что же ты здесь вынюхивал?
Фон не знал, что ответить, поэтому сказал первое, что пришло ему в голову:
— Ищу отца.
— Твоего отца здесь нет, мальчик, — обдумав услышанное, ответил Лоа Вэй Фэнь.
— У вашего сына есть ожерелье, — выпалил Фон.
Мужчина с коброй на руке выкрикнул какое-то имя, и в подвал вошел мальчик.
— Этот парень пытался украсть твое ожерелье.
— Ничего подобного! — взвился Фон, но прежде чем он успел сказать что-то еще, в дверь вошел белый человек с рыжими волосами.
— Что здесь происходит? — спросил он на английском языке.
— Лоа Вэй Фэнь думает, что он собирался украсть мое ожерелье, — пояснил мальчик.
Фань куэй подошел к Фону и сморщил нос.
— От тебя не очень-то приятно пахнет, сынок.
— От вас тоже, — парировал Фон на шанхайском диалекте.
— Мне это уже говорили, — рассмеялся белый человек. — Говорили много раз.
Фон сунул руку в карман, вытащил стеклянные шарики, подаренные отцом, и показал мальчику.
— У меня тоже есть такие.
— Где ты их украл? — Убийца мгновенно отобрал бусины у Фона.
— Я не вор. Мне их подарил отец.
— Отец, которого ты ищешь?
Мальчик кивнул, и в ту же секунду из его глаз брызнули слезы.
— Пожалуйста, помогите мне найти папу. Я так давно его не видел.
