Карл сейчас же спохватился: не опасно ли предоставлять свободу действия подобной женщине — она в несколько часов натворит такого, чего уж не поправишь.
Но в ту минуту, когда Карл, следя глазами за уходившей матерью, убедился, что портьера за ней опустилась, он услыхал позади себя какой-то шорох и, обернувшись, увидел Маргариту, которая приподняла гобелен, закрывавший проход в комнату кормилицы.
Бледность, блуждающий взор, тяжело дышавшая грудь выдавали сильное волнение Маргариты.
— О сир, сир! — воскликнула Маргарита, кидаясь к ложу брата. — Вы же знаете, что она лжет!
— Кто «она»? — спросил Карл.
— Слушайте, Шарль! Это, разумеется, ужасно — обвинять собственную мать! Но я подозревала, что она осталась у вас неспроста, а с целью погубить их окончательно. Клянусь вам душой моей и душой вашей, душою нас обоих, что она лжет!
— Погубить?! Кого она хочет погубить?..
Оба инстинктивно говорили шепотом, точно боялись услыхать самих себя.
— Прежде всего вашего Анрио, который вас любит, предан вам больше всех.
— Ты так думаешь, Марго?
— О сир, я в этом уверена.
— И я тоже, — ответил Карл.
— Брат, если вы в этом уверены, — с удивлением сказала Маргарита, — почему же вы приказали его арестовать и посадить в Венсенский замок?
— Потому что он сам просил об этом.
— Сам просил, сир?
— Да, у Анрио своеобразные мысли. Может быть, он прав: одно из его соображений заключается в том, что ему безопаснее находиться в моей немилости, чем в милости, дальше от меня, чем ближе, в Венсенском замке, чем в Лувре.
— Ага! Понимаю, — сказала Маргарита. — Так он там в безопасности?
— Еще бы! Что может быть безопаснее, если Болье отвечает головой за его жизнь.
— О, спасибо, брат мой, спасибо за Генриха! Но…
— Но что?
— Там есть еще другой человек, сир… и, может быть, с моей стороны это проступок, но я очень озабочена его судьбой.
— Кто он?
— Сир, пожалейте меня… я едва решусь назвать его моему брату… и не посмею произнести его имя королю.
— Граф де Ла Моль, наверное? — спросил Карл.
— Увы, да! — ответила Маргарита. — Когда-то вы собирались его убить, сир, и только чудом он избежал вашей королевской мести.
— Так было, Маргарита, когда он совершил только одно преступление; а теперь, когда за ним числятся два…
— Сир, во втором он неповинен.
— Бедная Марго, ты разве не слышала, что говорила наша милая матушка?
— О Шарль, я же сказала, что она лжет, — ответила Маргарита, понизив голос.
— Вам, может быть, не известно о существовании некоей восковой фигурки, изъятой у графа де Ла Моля?
— Известно, брат мой.
— И то, что эта фигурка проткнута иглой в сердце, и то, что к этой иголке прикреплен флажок с буквой «М»?
— И это знаю.
— И то, что у этой фигурки на плечах королевская мантия, а на голове корона?
— Все знаю.
— И что скажете на это?
— Скажу, что эта фигурка с королевской мантией на плечах и с короной на голове изображает женщину, а не мужчину.
— Вот что! — сказал Карл. — А игла, пронзающая сердце?
— Это чародейство, чтобы пробудить к себе любовь женщины, а не злодейство, чтобы причинить смерть человеку.
— А буква «М»?
— Она обозначает вовсе не «смерть», как утверждает королева-мать.
— А что же? — спросил Карл.
— Она обозначает… обозначает имя женщины, которую любил Ла Моль.
— Как зовут ее?
— Братец, ее зовут Маргарита, — сказала королева Наваррская, падая на колени перед ложем короля; она схватила своими руками его руку и прижала к ней залитое слезами лицо.
— Тише, сестра! — говорил Карл, бросая вокруг взоры, сверкавшие из-под сдвинутых бровей. — Ведь если слышали вы, то и вас могут услыхать!
— Все равно! — ответила Маргарита, подняв голову. — Пусть меня слышит хоть весь свет! Я перед всем светом заявлю, что подло, воспользовавшись любовью дворянина, марать его честное имя подозрением в убийстве.
— Марго, а если я тебе скажу: я знаю так же хорошо, как ты, что правда и что неправда?
— Брат?!
— Если я тебе скажу, что Ла Моль невинен?
— Вы это знаете?
— Если я тебе скажу, кто истинный виновник?
— Истинный виновник?! — воскликнула Маргарита. — Так, значит, преступление все же было?
— Да. Вольно или невольно, но преступление совершено.
— Против вас?
— Против меня.
— Не может быть!
— Не может быть?.. Посмотри на меня, Марго.
Маргарита вгляделась в брата и даже вздрогнула, увидев, до какой степени он бледен.
— Марго, мне не прожить и трех месяцев, — сказал Карл.
— Вам, брат мой?! Тебе, мой Шарль?! — воскликнула сестра.
— Меня отравили, Марго.
Маргарита вскрикнула.
— Молчи, — сказал Карл, — необходимо, чтобы все думали, будто я умираю от колдовства.
— И вы знаете виновника?
— Знаю.
— Вы сказали, что это не Ла Моль?
— Нет, не он.
— Конечно, и не Генрих!.. Великий Боже! Неужели это…
— Кто?
— Мой брат… Франсуа?.. — прошептала Маргарита.
— Возможно.
— Или же, или же… — Маргарита понизила голос, точно сама испугавшись того, что сейчас скажет, — или же… наша мать?..
Карл промолчал.
Маргарита посмотрела на него, прочла в его взгляде утвердительный ответ и, снова упав на колени, бессильно прислонилась к сиденью кресла.
— Боже мой! Боже мой! — шептала она. — Это немыслимо!
— Немыслимо! — сказал Карл с визгливым смехом. — Жаль, что здесь нет Рене, а то бы он рассказал тебе целую историю.
— Рене?
— Да. Он рассказал бы, например, как одна женщина, которой он ни в чем не смеет отказать, попросила у него охотничью книгу из его библиотеки; как каждую страницу этой книги пропитала сильным ядом; как этот яд, предназначенный не знаю для кого, проник, игрою случая или Божьим попущеньем, в другого, а не в того, кому предназначался… Но Рене здесь нет, а если хочешь взглянуть на эту книгу, то она там, в моей оружейной; на ее страницах осталось столько яду, что хватит уморить еще двадцать человек, а надпись, сделанная рукою флорентийца, скажет тебе, что книга дана им лично соотечественнице.
— Тише, Шарль, тише! — сказала Маргарита.
— Теперь ты сама видишь, как важно, чтобы все думали, будто я умираю от колдовства.
— Но это же несправедливо, это ужасно! Пощадите! Пощадите! Вы же знаете, что он невинен!
— Да, знаю, но надо, чтобы он был виновен. Переживи смерть своего возлюбленного: это ничто в сравнении с честью французского королевского дома. Ведь я переживаю свой конец безмолвно, чтобы со мной умерла и тайна.
