символом счастья, достатка и здоровья. Подкова и сегодня – популярный подарок на все случаи жизни.
В русских мифах и сказках присутствуют лошади с необыкновенно-волшебными качествами. Конь вздымается выше «леса стоячего», он и «сивка-бурка, вещая каурка», и необычной силы богатырский конь, «бежит земля дрожит, из очей искры сыплются, из ноздрей дым столбом». Кони с золотыми гривами летают словно вихри или нависают над землей грозовыми тучами, «ходячими облаками». Все эти образы пропитаны восхищением и любовью к своим верным помощникам и соработникам – лошадям.
Язычники с молитвой встречали восход и закат солнца, без молитвы не приступали к делу и т. д. В зависимости от жизненных обстоятельств «прославляли богов, молили их о даровании плодородия, урожая, счастья и богатства, молили о пощаде или защите против врагов, недугов и других бед, вопрошали о будущем…» [95].
Арабский писатель начала Х в. Ибн Фадлан (877–960) писал о русах, привозивших свои товары на берега Волги: «Во время прибытия их судов к якорному месту каждый из них выходит, имея с собой хлеб, мясо, молоко, лук и горячий напиток, подходит к высокому вставленному столбу, имеющему лицо, похожее на человеческое, а кругом его малые изображения. <…> Он же подходит к большому изображению, простирается перед ним и говорит: “О господине! Я пришел издалека”… и упоминает все, что он привез с собой из своего товара. Затем говорит: “Этот подарок принес я тебе”, и оставляет принесенное им перед столбом, говоря: “Желаю, чтоб ты мне доставил купца с динарами и диргемами, который купил бы у меня все…“. Если торговля идет плохо, то вновь приходит к идолу с дарами и просьбами. После удачной торговли приносит в жертву определенное число рогатого скота и овец, часть мяса раздает бедным, а остальное кладет к подножию идола, а головы жертвенных животных вешает на колья, расположенные вокруг священного места» [96].
Следует обратить внимание на то обстоятельство, что язычники успехи в той или иной деятельности больше связывали с божьим расположением, чем с собственным трудом. Такое отношение к жизненным достижениям стало свойственно и христианам, которые подчеркивали, что те или иные достижения не столько результат их труда и таланта, сколько божья помощь и благосклонность. За все следует, прежде всего, благодарить Бога, скромно умалчивая о своих заслугах.
Важнейшей частью языческих религиозных ритуалов были жертвоприношения. Жертвовали хлебом, пищей, домашними птицами и животными. Однако славяне в угоду богам приносили и человеческие жертвы, чаще всего – пленников или изгоев. Нередко это был способ казни преступника и его семьи. В жертву приносили людей, уличенных в разбое, воровстве, убийствах и других преступлениях.
Сведений о частых, а тем более массовых человеческих жертвоприношениях в язычестве восточных славян нет [97]. Хотя таковые, безусловно, были, но в гораздо меньшем объеме, чем те инакомыслящие, которых отправила на костер во имя христианского бога западноевропейская инквизиция. Вспомним, что на костре погиб один из гениев человечества Джордано Бруно (1548–1600). По сравнению с Крестовыми походами оценка славянского язычества как жестокой и кровавой религии далека от истины. Более того, от века к веку человечество все больше утрачивало собственно человечность и все больше поклонялось культу насилия, порабощения и грабежа. Особенной жестокостью отличился ХХ век.
По словам А. Афанасьева, «на Руси и в Литве, чтобы отвратить чуму, повальные болезни и скотский падеж, зарывали в землю или топили в реке женщину, заподозренную в злых чарах» [98]. По разным свидетельствам, русские приносили жертвы кровные и бескровные болотам, колодцам, озерам, рощам, холмам и горам.
Однако главные жертвоприношения были связаны с сельскохозяйственными работами – началом пахоты и посевов, первым выгоном скота на луга, затем жатвой, уборкой зерновых, молотьбой, увеличением надоев молока и поголовья скота. За всё благодарили богов жертвами и просили покровительства в труде. Тем самым в определенной мере освящался и сам труд, подготовка к нему и его результаты. Труд – богоугодное дело. Это идея на века определяла отношение народа к труду как святыне, подлинной ценности.
Ярко о языческих культах написал основатель российской академической и университетской науки М.В. Ломоносов (1711–1765). «Святовид на острове Ругене вырезан был на дереве о четырех лицах, в коротком платье, стоял в капище, в левой руке держал лук, в правой рог с вином; на бедре превеликий меч в серебряных ножнах. <…> Четыре лица, как кажется, значили четыре части года. Именем сего идола давал жрец ответы. <…> Наконец, почитались у них Черн бог и Бел бог: первый добрый, другой злой. Сверх всех сих идолов, обоготворялись огни, которые по разным местам неугасимо горели. Многие воды, ключи и озера толь высоко почитались, что с глубоким и благоговейным молчанием черпали из них воду. Кто противно поступал, казнен был смертию. <…> При всем сем почитали змей как домашних богов и наказывали тех, которые им вред наносили» [99]. Великие праздники были на жатву, когда народ собирался на капище и славил своих богов.
Классик отечественной историографии С.М. Соловьев (1820–1879) писал: «Летописи молчат о существовании храмов и жрецов у наших восточных славян; нельзя предположить, что, если б храмы существовали, то летописцы умолчали б о их разрушении или превращении в церкви при рассказе о введении христианства и ниспровержении идолов» [100].
Возможно, что у язычников не было потребности в храмах, так как весь мир они воспринимали как храм и молились, как уже говорилось выше, у рек, озер, в рощах, на холмах, у священных деревьев и т. д. Главная, на наш взгляд, причина отсутствия «фундаментальных» языческих храмов заключалась в своеобразии оседлости восточных славян. Историки называют их земледелие «миграционным». Участком, чаще всего отвоеванным у леса, славяне пользовались всего несколько лет. Затем, когда плодородие земли истощалось переходили на новый участок, который вновь отвоевали у леса путем «подсечения» деревьев и их сжигания. Подобное земледелие называлось подсечным и было чрезвычайно трудоемким. Славянам было проще поставить капище с идолами под открытым небом, чем возводить долговременную и трудозатратную постройку. Влияли постоянные перегоны скота на новые пастбища и связанная с этим перемена места проживания.
С.М. Соловьев ошибался, когда писал, что у язычников-славян не было жрецов. Они были в виде волхвов – носителей народной религиозной мудрости. Волхвы выполняли обряды, осуществляли различные магические действия – от заговоров до заклинаний, врачевали, являлись прорицателями и пророками, руководителями населения во времена стихийных бедствий и др. Очевидно, что они обладали какими-то сокровенными знаниями и способностями управлять сознанием язычников.
Народная вера в могущество волхвов была непререкаемой, авторитет исключительно высоким. Для религиозного сознания характерна потребность в чуде, в сверхъестественных возможностях, в волшебстве, и эти потребности
