— За службу спасибо. Только в няньках надобности не имею.
Повернул круто и пошёл к лагерю быстрым шагом.
Подумал про себя: «Должно быть, усерден, да не умён».
И подозрение, что зародилось там, в деревне, где зарубил Матвей Семёна Лапина, рассеялось.
Не ведал воевода, что неотступно за ним, только подалее, шли верные телохранители, которых вовремя для себя заприметили Матвей с Петрушкой. Кабы не телохранители, кто знает, чем бы кончилась лесная встреча.
А так остались Матвей с Петрушкой подле воеводы. И были, стало быть, рядом с ним глаза и уши боярского царя Василия Шуйского.
А дела в монастыре между тем пошли иным чередом, нежели прежде.
Прозорливее келаря Саввы был престарелый настоятель. Понимал, какую опасность принесут войска Болотникова, коли подойдут к стенам монастыря. Не только одних болотниковских ратников боялся. Крестьян, что терпели великие притеснения от монастыря, страшился не менее.
Оттого по приказу настоятеля забегали по стенам и башням монахи и другие люди, способные к военному ремеслу. Проверяли: ладно ли всё, а где надобно, производили починку.
Все, кто к оружейным погребам был приставлен, получили приказ: оружие и другое боевое снаряжение проверить и привести в порядок.
Ива, когда проезжал вместе с Амвросием монастырские ворота, сразу заметил неладное.
С тревогой глядел, как стрельцы тащат из оружейных погребов пушки и устанавливают их на стенах и башнях.
Едва дождался свидания с Игнатием.
О разговоре с Кузьмой Егоровым коротко рассказал. Спросил беспокойно:
— Чего монастырская братия всполошилась? Пушки из погребов поволокли…
Хмуро объяснил Игнатий:
— Настоятель приехал. Видать, привёз недобрые вести. Чую, готовятся на случай сесть в осаду.
— Нам-то как быть?
Посмотрел Игнатий на Иву пристально-пристально.
— А? — нетерпеливо переспросил Ива.
— Вишь ты, — начал раздумчиво Игнатий, — надо бы одно дело сладить. Ломаю вот голову, кому поручить.
— Трудное, что ли? — У Ивы пересохло в горле.
— Очень, брат.
— А всё-таки?
Опять задумчиво, приглядываясь да примеряясь, оглядел Иву иконописец.
— Вправду нешуточное…
— Может, я…
— Надо добыть ключи от оружейных и пороховых погребов.
Осекся сразу Ива. Была у него горячая голова. Однако не безрассудная и не бестолковая.
Знал Ива, где ключи. Да как их взять? Оружейный старец — монах дюжий и красномордый — носил их всегда при себе на поясе.
Игнатий усмехнулся:
— И вправду, может, ты?
— Может, и я, — сказал Ива. — Однако подумать надо. Верно, не просто это.
Игнатий Иве на колено положил руку:
— Не ошибся в тебе старик Макарий.
Ива похвалу мимо ушей пропустил, думал: как добыть ключи. Игнатий словно прочитал его мысли:
— Ключи-то нам не нужны.
— Как так? — удивился Ива. — Сам сказал…
— Гляди.
Достал Игнатий из-за пазухи тряпицу. Зубами узелок дёрнул. Вывалились на испачканную красками большую ладонь ключ и два куска воска.
Помял Игнатий воск, расплющил небольшой лепёшечкой и вдавил в неё пальцем ключ, а когда отлепил ключ, на воске — точный его отпечаток.
— Теперь понял? С него любой замочный мастер сделает ключ.
— Ловок ты! — засмеялся Ива.
— Не я придумал. Сумеешь?
Помедлил Ива:
— И это трудное дело. Однако постараюсь.
Разошлись Игнатий с Ивой. Игнатий — в мастерскую, Ива — прямёхонько во двор к Ваське.
— Здоро́во! — издали крикнул приятелю.
Показалось Иве, будто испуганно вскинул голову Васька.
— Ты чего? — удивился Ива.
— Я? Да ничего, голоса твоего не узнал. Подумал, не богомазы ли…
— Слышь, тятьке твоему не надо помочь?
Сглотнул Васька слюну.
— А пожалуй, сегодня и надо.
Васькин отец взъерошил Ивины волосы:
— Помощник! На оружие поглядеть захотелось. Так бы и сказал. Хитрость твоя на лице написана!
Чуть погодя шли все втроём: оружейный мастер Терентий, Васька и Ива с мешком на плече.
Шагнул через порог оружейного погреба мастер Терентий, за ним Васька. А Иву стражник за ворот ухватил:
— Куда?
— Со мной, — обернулся Терентий.
— Не велено!
— Ты что? Он, может, раз сто уже здесь побывал.
— А теперь нельзя. Приказ настоятеля: чужого чтоб никого.
Задело Терентия. Оружейный мастер как-никак.
— А мальца моего можно?
Стражник незлобиво, не сам выдумал:
— Можно, потому как твой сын.
Досадно дядьке Терентию: в своём хозяйстве уж не хозяин. А делать нечего. Обернулся он к Иве:
— Вишь, монастырская братия ноне какая храбрая стала!
Растерялся Ива. Не ожидал такого.
Дядька Терентий понял по-своему:
— Не тужи. Насмотришься ещё. Мешок давай.
Скинул Ива мешок с плеч. Пошёл от оружейного погреба. Сердце пойманной птицей рвётся из груди. Неужто дознались? Бежать бы сейчас куда глаза глядят. Да нельзя. Коли и не знают ничего, тут наверняка будет подозрение.
Шагает Ива не спеша. Куда, мол, торопиться? Ну, не пустили в оружейный погреб — не велика беда.
За одни палаты повернул, за другие. Искоса по сторонам да будто невзначай назад поглядывает.
Нет, не гонятся за ним. Не выслеживает никто.
Утихомирилось малость сердце.
Миновал Ива ворота. Пошёл вдоль монастырской стены. Сзади опять никого.
Выругал себя. Эка струсил!
Воевода Болотников вправду под боком стоит. Мудрено ли, что настоятель не велел никого без надобности пускать в оружейные погреба?
Сел Ива в холодке у стены. Стал думать.
Надо бы сообщить о неудаче Игнатию. Да как? И не скажет, так подумает Игнатий: «Болтун, о первую кочку споткнулся — и на попятный».
Глядь, из монастырских ворот вприпрыжку, поднимая босыми ногами пыль, несётся Васька. В руках западок для птиц, что мастерил вчера.
Точно молния вспыхнула в голове у Ивы.
Рванулся было к Ваське и замер. «Стоп, — решил, — сегодня не время».
На другой только день пришёл к Ваське.
Тот обрадовался:
— Глянь, какую малиновку вчера поймал!
Трепыхается в клетке маленькая длиннохвостая птаха с красной грудкой.
— Не жалко тебе их?
— Я им худого не делаю. Когда выпускаю, иные сами возвращаются.
Знал Ива: начнёт Васька рассказывать про птиц — не остановишь. Потому перебил:
— У меня к тебе дело.
Васька от малиновки отвернулся неохотно:
— Какое?
Начал Ива издалека:
— Боюсь за деда Макария. Сказывали, плох он. А тут принялись морить его голодом.
