супругу сыну. Далее, он решился в то же самое время передать ему и восточную часть империи. Созвали собрание всех рангов македонских войск в Антиохии, и царь объявил им о помолвке Антиоха и Стратоники и о назначении их царем и царицей Востока. Чтобы устранить любые подозрения насчет этого союза как отвратительного для морали греков, Селевк следовал закону государственной власти, который Геродот приписывает царским судьям Камбиса [68], – тому, что царь выше закона: «Приказ царя делает всякое действие законным» (примерно в 293 до н. э.) [69].
Связь с историей такого рода послужила тому, что эта великая политическая мера была спасена от забвения. В других отношениях история Селевка после Ипса освещается для нас лишь личностью Деметрия, человека-метеора. В 297–296 гг. до н. э. умер Кассандр, не оставив после себя сильного наследника. Его старший сын Филипп умер через год после отца; затем царская власть в Македонии разделилась; два других сына, Антипатр и Александр, правили вместе; их дергала за ниточки мать, Фессалоника, дочь великого Филиппа. В этой ситуации у Деметрия появился шанс. Он снова стал постепенно овладевать греческими городами. Дети Кассандра были не в том положении, чтобы помешать его наступлению. Вскоре в доме Кассандра начались открытые конфликты. Антипатр убил свою мать – последнюю представительницу старой царской династии, – и двое братьев стали бороться друг с другом. Деметрий ворвался в этот хаос и захватил македонский трон (293 до н. э.).
Определенно некоторая ирония истории заключается в том, что цель, которую тщетно и так долго преследовал Антигон Одноглазый со всеми ресурсами правителя Азии, была достигнута его сыном уже после того, как погибла азиатская империя. Однако трон Деметрия стоял отнюдь не прочно. Другие три царя, обеспокоенные этим «воскрешением» дома Антигона, снова объединились против него. Лисимах уже изгнал войска Деметрия из нескольких прибрежных городов Малой Азии, где они держались после Ипса; Птолемей снова завоевал Кипр. Три царя сделали своим орудием Пирра из Эпира. Он и Лисимах одновременно вторглись в Македонию, в то время как суда Птолемея рассеялись вдоль побережья Греции. Может быть, в то же самое время Селевк занял Киликию.
Деметрий, поскольку его войска дезертировали, вынужден был оставить Македонию, и страна была разделена между Лисимахом и Пирром (287 до н. э.). В течение некоторого времени после этого Деметрий вмешивался в мутную политику Центральной Греции, где все еще были действующие войска, которые ему подчинялись, и вскоре он собрал достаточные силы, чтобы беспокоить Афины. Однако это был слишком узкий театр для его амбиций, и Пирр переиграл Деметрия. Тогда тот снова обратил свой взор к Востоку. С армией из 11 000 пеших воинов и отрядом всадников он высадился в Малой Азии. Деметрий добился некоторого успеха. Даже пали Сарды. Поток дезертиров в Карии и Лидии начал обращаться в его пользу. Однако Агафокл, сын Лисимаха, приблизился с войсками, которые должны были восстановить равновесие. Деметрий отправился внутрь страны. У него появился дерзкий план вторгнуться в Иран. Может быть, он рассчитывал на услуги своей дочери, которая была правящей царицей в этой стране. Самой большой трудностью в этом плане было в принципе добраться до Ирана. Это было трудно по двум причинам: наемники в то время всегда ожесточенно возражали против экспедиций в нехоженые места, откуда было трудно возвращаться с добычей и где не было возможности перейти на службу к кому-то еще; кроме того, Агафокл преследовал Деметрия по пятам, так что тот даже не мог запастись провиантом. Вскоре в его лагере начался голод. Затем он потерял часть своих людей во время переправы через реку Лик [70]. Потом начались болезни. Его армия из-за всего этого сократилась на 8000 человек.
Именно в этой ситуации он решился войти в царство Селевка и предаться на милость бывшего союзника. Он перебрался через Тавр в Киликию и вошел в Тарс. Но он старался показать, что пришел не как враг. Поля, через которые он проходил, оставались нетронутыми, и из Тарса он написал письмо с обращением к Селевку в Сирии. Селевк, судя по всему, был человеком добродушным, и даже помимо этого его возраст благоприятствовал актам показного великодушия. Он немедленно написал приказы своим полководцам в Киликию, чтобы они снабдили Деметрия всем, что подобает царственной особе, а его голодающие войска – провизией.
Но тогда послышался другой голос – голос Патрокла, главного советника царя. Он весьма убедительно объяснил Селевку, насколько опасно позволять человеку с амбициями и способностями Деметрия поселиться в его царстве. Его аргументы подействовали на Селевка, и первоначальные намерения царя полностью изменились. Он лично отправился в Киликию во главе большого войска, чтобы довершить уничтожение Деметрия.
Для Деметрия такое внезапное изменение политики Селевка было весьма неприятно. Он нашел себе убежище среди отрогов Тавра и оттуда послал новые призывы. Может быть, ему можно стать мелким князьком какого-нибудь свободного горного народа? Он обещал удовольствоваться таким королевством. В любом случае он умолял Селевка позволить ему оставить себе его войска там, где они были зимой (286/85 до н. э.), и не выдавливать его обратно – в когти беспощадного врага, Лисимаха.
Но Селевк все еще находился под влиянием Патрокла. Он дал Деметрию разрешение занять зимние квартиры на два зимних месяца (если ему будет угодно) в Катаонии, горной стране, прилегавшей к Каппадокии, при том условии, что он пошлет своих главных друзей в качестве заложников. Затем он стал перекрывать перевалы Амана – точно так же, как Агафокл перевалы Тавра, – так что Деметрий оказался в ловушке в Киликии и у него не было выхода ни в Малую Азию, ни в Сирию. Но теперь Деметрий начал действовать ожесточенно, точно загнанный в угол зверь. Он начал опустошать поля, которые доселе щадил. Он побеждал отряды Селевка, в том числе и колесницы с серпами. Он захватывал перевалы, выбивая людей Селевка с баррикад.
С этими ударами настроение его последователей поднялось. Их рассказы вызвали обеспокоенность при дворах других царей. В те дни, когда власть можно было быстро завоевать и так же быстро потерять, было неумно недооценивать важность любых успехов, а престиж Деметрия Полиоркета был огромен. Лисимах послал Селевку предложение помощи. Однако Селевк сомневался, кого ему следует бояться больше – Деметрия или Лисимаха. Он отклонил предложение. В то же время он не очень хотел и вступать в сражение с отчаявшимся Деметрием.
В этот критический момент Деметрий заболел. С этого момента его игра была проиграна. Когда через сорок дней он пришел в себя, его армия рассеялась. Многие воины теперь оказались в армии
