Селевка. С немногими, которые остались у него, можно было еще некоторое время вести партизанскую войну. Даже в этой крайней ситуации его гений все еще обеспечивал ему вспышки триумфа. Когда полководцы Селевка думали, что он собирается разграбить долины Киликии, он внезапно рванулся через Аман и оказался на богатых долинах Сирии, распространяя хаос до самой Киррестики, где Селевк тщательно насаждал новую цивилизацию. Сам Селевк привел войска, чтобы стереть ее с лица земли. Его лагерь едва избежал внезапной ночной атаки, а на следующий день Деметрию удалось добиться частичного успеха на одном из флангов. Однако если Деметрий был отважен, то столь же отважным мог быть и Селевк. Он понимал, в чем слабость Деметрия. С отвагой, достойной старого товарища Александра Македонского, он снял шлем и, защищая голову только легким щитом, поскакал к вражескому строю и сам громким голосом пригласил их сдаться. Эти слова как громом поразили воинов. С одобрительными возгласами маленький отряд Деметрия приветствовал Селевка как царя. Деметрий бежал с горсткой приверженцев. Единственное, чего он хотел, – добраться до Эгейского моря. Он надеялся, что его друзья все еще владеют гаванью Кавн. До ночи он укрывался в соседних лесах, чтобы снова перейти Аман в темноте. Однако, когда его отряд подобрался близко к перевалам, они увидели, что те озарены огнями пикетов Селевка. Было уже поздно. Деметрий потерпел окончательное поражение. Маленький отряд стал еще меньше. Всю ночь Деметрий бесцельно бродил по лесам. На следующий день его наконец убедили сдаться Селевку.
И снова первым побуждением Селевка было показать свое великодушие. Когда он принял посланника Деметрия, царь воскликнул, что это к нему удача была щедра, сохранив Деметрия живым до этой минуты и дав ему возможность добавить к другим поводам для славы случай выказать человечность и доброту. Его дворецким было приказано воздвигнуть царскую палатку, чтобы принять павшего царя. Он выбрал в качестве своего посланника, чтобы передать ответ Деметрию, человека из своей свиты, Аполлонида, который некогда был близким другом Деметрия. Настроение царя передалось и всему двору. Придворные, сначала по двое и по трое, затем во множестве, поспешили к Деметрию, чуть ли не наталкиваясь друг на друга, чтобы поспеть раньше. Они посчитали, что в будущем для пребывания при дворе Селевка будет очень выгодно заручиться фавором Деметрия.
Селевк не ожидал такой суматохи. Она его встревожила. Селевк стал прислушиваться к врагам Деметрия. Царь фактически стал бояться, что в его собственном доме эта магнетическая личность сможет его заменить. И снова его великодушный порыв погас: царь передумал. Аполлонид едва успел добраться до Деметрия и приятным разговором разогнать его горькое настроение, обрисовав картину того, как собирается поступить с ним Селевк; в этом же уверяли его и прибывавшие толпами придворные, – как они оказались окруженными тысячами воинов, пеших и конных. Деметрий действительно стал пленником.
Он никогда лично не встретился с Селевком. Деметрия отвезли в Херсонес Сирийский: это были влажные, цветущие долины в среднем течении Оронта, где строился новый город Апамея, и здесь были царские парки, переполненные всеми видами дичи. Здесь, под надежной охраной, он был совершенно свободен охотиться и пить. Ни одна из материальных потребностей для его удобства и достойной жизни не была забыта. Он мог держать при себе любых друзей, которые хотели этого. Иногда к нему присоединялись и придворные. Они приносили любезные послания от Селевка. Антиоха и Стратонику ожидали в Антиохии, и, когда они приедут (всегда говорили – когда они приедут), Деметрия должны были освободить. Фактически Селевк мог хотеть держать при себе Деметрия, как молнию, которую, если бы пришла в том нужда, он мог бы бросить в мир.
В 285 г. до н. э. Лисимаху удалось выгнать Пирра из его части Македонии и аннексировать Фессалию. Империя Александра теперь превратилась в три царства под властью трех выживших из того великого поколения – Селевка, Лисимаха и Птолемея. Из них троих наиболее господствующее положение занимал Селевк. Именно о нем в народе ходила история, как он надел на себя диадему Александра. Как писал Арриан: «Что из тех, кто принял власть после Александра, Селевк был самым крупным человеком, что он обладал наиболее царственным образом мыслей и правил обширнейшей после Александра страной – это, по-моему, не подлежит сомнению» [71]. Теперь же его престиж поднялся еще выше после пленения Деметрия, тем, что он удерживал бывшего царя Македонии, представителя великого дома Антигона, в плену.
Однако положение Лисимаха в то время казалось едва ли менее внушительным. Он был царем Македонии, в первоначальном доме правящей нации. Его владения простирались от Киликийских Ворот к западу по долинам Малой Азии по греческим городам побережья, Вифинии, Фракии, Македонии, Фессалии до ущелья Фермопил. Примирятся ли эти цари с существующим трехчастным делением?
Вполне возможно, что Селевк в любом случае питал надежду сделать всю империю своею. Деметрий для него был орудием, посредством которого можно было напасть на правящего царя Македонии с некоторой демонстрацией «законности». Лисимах вполне осознавал эту опасность. Он отправил к Селевку посла, предложив 2000 талантов, если тот казнит Деметрия. Селевк отверг это предложение с показным негодованием: «Не только нарушить доверие, но и совершить такое гнусное дело по отношению к человеку, связанному с его собственным домом!» Затем он написал Антиоху в Мидию, объявляя о своем решении восстановить Деметрия на македонском троне. Антиох должен был молить, чтобы того выпустили, поскольку Селевк хотел, чтобы этот акт великодушия пошел на пользу его сыну.
Каковы бы ни были реальные намерения Селевка по отношению к пленнику, возможность казнить его вскоре пропала. Деметрий хотел утопить горечь и скуку плена в дикой распущенности. За два года он допился до смерти (283 до н. э.).
Селевк, даже со всем, чего он уже добился, наверное, все еще считал, что ему далеко до овладения всей империей. Династиям Лисимаха и Птолемея хватало наследников. Агафокл, сын Лисимаха, стал выдающимся командиром и сам охотился за Деметрием, перевалив через Тавр. У Птолемея, помимо старшего сына Птолемея, прозванного Керавном, было и много других сыновей, достигших взрослого возраста.
А теперь Судьба, казалось, стала творить чудеса ради Селевка и заставлять его врагов уничтожать свою собственную защиту. Произошла цепь событий, которая началась с того, что старый Птолемей отрекся не в пользу старшего сына Керавна, а сына от Береники, того Птолемея, которого позднейшие поколения прозвали Филадельфом (конец 285 до н. э.). Керавн немедленно бежал и нашел прием при дворе Лисимаха. Однако Лисимах пригрел на груди змею. Вскоре при его дворе начались подковерные интриги, и Птолемею Керавну удалось пробудить
