У входа в кабинет его встретил командующий «ОБ». Он мало изменился с тех пор, как принимал у Манфреда клятву крови на полуночной церемонии при свете факелов. По-прежнему полный, с морщинистым лицом, на этот раз он был одет в скромный двубортный гражданский костюм. Он радушно поздоровался с Манфредом, пожал ему руку и, тепло улыбаясь, потрепал по плечу.
– Я ждал вас, брат, но вначале позвольте поздравить вас с замечательными достижениями с нашей последней встречи и с великолепно проделанной работой.
Он пропустил Манфреда в кабинет и представил пяти людям, сидевшим за длинным столом.
– Мы все дали клятву крови. Можете говорить свободно, – сказал он Манфреду, который понял, что имеет дело с членами высшего совета общества.
Он сел за стол и некоторое время собирался с мыслями.
– Господа, я принес вам личное приветствие фюрера немецкого народа Адольфа Гитлера. Он просил меня заверить вас в том, что между африкандерами и немецким народом всегда существовала тесная дружба, и передать, что он будет всеми силами поддерживать нашу борьбу за возврат того, что принадлежит нам по праву, за передачу африкандерам всей земли, которая принадлежит им по праву рождения и завоевания.
Манфред говорил выразительно и связно. Он подготовил эту речь с помощью специалистов из немецкого министерства пропаганды и репетировал так долго, что исполнение стало безупречным; о своем успехе он мог судить по восторженному выражению слушателей.
– Фюрер прекрасно сознает, что эта страна лишилась почти всех военнообязанных мужчин, симпатизирующих правительству Сматса и Британии. Почти сто шестьдесят тысяч человек отправились на север и служат за нашими рубежами. Это облегчает нашу задачу.
– Сматс конфисковал все оружие, находившееся в частных руках, – перебил один из слушателей. – Отнял спортивные ружья и дробовики, даже мемориальные пушки с городских площадей. Без оружия восстание невозможно.
– Вы указали центральный пункт нашей программы, – согласился Манфред. – Для успеха нам нужны деньги и оружие. И то и другое у нас будет.
– Немцы пришлют?
– Нет, – покачал головой Манфред. – Это предложение было обдумано и отвергнуто. Слишком велико расстояние; выгрузка большого количества оружия на враждебном побережье неприемлема, а все порты хорошо охраняются. Однако как только мы захватим контроль над портами, подводные лодки германского военно-морского флота доставят нам припасы и тяжелое вооружение, а мы в свою очередь предоставим им гавани. И откажем в приеме английским кораблям.
– Тогда где мы возьмем оружие для восстания?
– У Янни Сматса, – ответил Манфред. Они неловко заерзали и с сомнением начали переглядываться.
– Я отберу и подготовлю – с вашего одобрения, конечно – маленький элитарный ударный отряд наших штурмовиков. Мы будем нападать на правительственные склады оружия и вооружения и добывать там все необходимое. То же самое с деньгами. Мы возьмем их в банках.
Грандиозность предложения, его смелость поразила собравшихся. Они молча смотрели на Манфреда, а он продолжал:
– Мы будем действовать быстро и безжалостно, получим оружие и раздадим его. Потом по обусловленному сигналу поднимем сорок тысяч патриотов и захватим власть, захватим полицию и армию, систему связи, железнодорожные пути, гавани. У нас везде наготове наши люди. Все это будет сделано одновременно по условному сигналу.
– Каким будет этот сигнал? – спросил один из командиров «ОБ».
– Нечто такое, что перевернет всю страну вверх тормашками, нечто ошеломляющее. Но сейчас еще рано говорить об этом. Необходимо только добавить, что сигнал уже выбран и выбран человек, который его подаст. – Манфред с серьезным видом многозначительно огляделся. – Эту честь доверили мне. Меня специально готовили к этому заданию, и я выполню его один, без помощи. После этого вам останется только перехватить бразды правления, обеспечить поддержку победоносной немецкой армии и привести наш народ к величию, в котором нам отказали наши враги.
Он замолчал и стал изучать их лица. И увидел патриотическую гордость и новый свет в глазах.
– Господа, одобряете ли вы мои дальнейшие действия? – спросил он, и командующий по очереди посмотрел на всех и получил от каждого короткий кивок.
Тогда он повернулся к Манфреду.
– Мы даем вам свое благословение. Я позабочусь, чтобы каждый член братства оказывал вам необходимую поддержку и помощь.
– Благодарю, господа, – негромко сказал Манфред. – А теперь позвольте передать вам слова самого Адольфа Гитлера из его великой книги «Майн кампф»: «Господь всевышний, благослови наше оружие, окажи ту справедливость, которую Ты всегда оказывал! Суди сам, заслуживаем ли мы теперь свободы. Господь Бог, ниспошли благословение нашей борьбе!»
– Аминь! – воскликнули все и встали, сделав условный знак братства – прижимая сжатый кулак к груди. – Аминь!
* * *
Зеленый «ягуар» был припаркован на открытом месте у дороги там, где она огибала утес. Машина выглядела брошенной, как будто стояла здесь несколько дней или недель.
Блэйн Малкомс остановил свой автомобиль за ней и подошел к краю утеса. Он никогда не бывал здесь раньше, но Сантэн описала ему бухту и объяснила, как найти туда дорогу. Он наклонился и посмотрел с утеса. Спуск крутой, но не чрезмерно: он разглядел тропу, которая зигзагами спускалась к заливу Смитсвинкель, и на самом дне увидел крыши трех или четырех примитивных хижин, вытянувшихся вдоль берега – точно как описала Сантэн.
Он снял пиджак и бросил на переднее сиденье «бентли». Спуск задаст ему жару. Блэйн закрыл машину и пошел вниз по каменистой тропе. Он приехал не только по просьбе Сантэн, но и потому что сам любил Шасу Кортни, гордился им и чувствовал ответственность за него.
В прошлом он не раз ожидал, что Шаса станет либо его приемным сыном, либо зятем. Спускаясь по тропе, он испытывал глубокое сожаление – нет, больше чем сожаление, глубокую печаль, – оттого что эти его ожидания до сих пор не оправдались.
Они с Сантэн не поженились, хотя Изабелла умерла почти три года назад. Он помнил, как Сантэн убежала от него в ночь смерти Изабеллы и как избегала его много месяцев спустя, противясь его усилиям отыскать ее. В ту ночь у смертного одра Изабеллы произошло что-то ужасное. После примирения Сантэн никогда не говорила об этом, даже не намекала на то, что произошло между нею и умирающей. Он не мог простить себе, что отдал Сантэн во власть Изабеллы. Изабелле нельзя было доверять: рана, нанесенная ею, никогда не заживет. От Блэйна потребовался почти год терпения и мягкости, прежде чем Сантэн успокоилась и вернулась к роли любовницы и защитницы, которой так наслаждалась раньше.
