Мученичество республиканцев длилось, однако, не так долго, как рассчитывали их палачи. У одного из сержантов хватило мужества оторвать руки от стола, к которому они были пригвождены, и он, схватив шпагу капитана Тремо, оказал страшную услугу троим товарищам: он заколол их, после чего закололся сам.
Четверо героев умерли с возгласами: «Да здравствует Республика!»
Вести эти достигли Неаполя; они обрадовали короля Фердинанда, и он, видя, как горячо его поддерживают верные подданные, твердо решил не покидать столицу.
Предоставим Маммоне, Фра Дьяволо и аббату Пронио продолжать эти свои подвиги и посмотрим, что происходило в это время у королевы, которая, напротив, твердо решила уехать из Неаполя.
Караччоло сказал правду: для политики Англии было важно, чтобы Фердинанд и Каролина, изгнанные из столицы королевства на материке, обрели пристанище на Сицилии — острове, где они уже не могли бы рассчитывать на свои войска и на подданных, а только уповать на английские корабли и английских моряков.
Вот почему Нельсон, сэр Уильям и Эмма Лайонна побуждали королеву к бегству, к которому она и сама склонялась, охваченная страхом. Королева знала, как ее ненавидят, и предвидела, что, если начнется республиканское движение, народ не защитит ее, хотя может заступиться за короля, но, напротив, допустит, чтобы она попала в тюрьму, а то и погибла!
Призрак ее сестры Антуанетты, обхватившей руками голову, которая поседела за одну ночь, неотступно стоял перед нею
И вот десять дней спустя после возвращения короля, то есть 18 декабря, Каролина беседовала у себя в спальне с Актоном и Эммой Лайонной
Было восемь часов вечера Бешеный ветер бил крылами в окна королевского дворца, и слышался грохот моря, валы которого обрушивались на арагонские башни Кастель Нуово. В комнате горела единственная лампа, освещая план дворца, в чертежах которого королева и Актон, казалось, искали нечто ускользающее от них.
В углу комнаты, в полумраке, виднелась застывшая, немая фигура; человек стоял неподвижно как статуя, и, по-видимому, ждал распоряжения, готовый тотчас исполнить его.
У королевы вырвался нетерпеливый жест.
— Но ведь существует же этот потайной ход! — воскликнула она. — Я в этом уверена, хотя им давно уже не пользуются.
— И вы, ваше величество, считаете, что вам этот ход нужен?
— Необходим! — отвечала королева. — Предание говорит, что он ведет к военной гавани, и только так можно будет незаметно перенести на английские корабли наши драгоценности, золото, произведения искусства, которые мы хотим взять с собою. Если народ догадается о нашем отъезде и увидит, что на борт «Авангарда» переносят хоть один сундук, все поймут, что происходит, и поднимется бунт, — тогда уже не уехать. Значит, ход надо найти во что бы то ни стало.
И королева, вооружившись лупой, снова принялась упорно искать карандашные пометки, которые должны были обозначить подземный ход — средоточие всех ее надежд.
Актон поднял голову, поискав глазами тень, о которой мы упомянули, и, найдя, позвал:
— Дик!
Молодой человек вздрогнул, словно не ожидал, что о нем вспомнят: казалось, мысль, верховная владычица тела, унесла его за тысячу льё от места, где он физически находился.
— Что прикажете, монсиньор?
— Вы знаете, о чем идет речь, Дик?
— Никак нет, монсиньор.
— Между тем вы здесь, сударь, находитесь уже около часа, — несколько нетерпеливо заметила королева.
— Это правда, ваше величество.
— Значит, вы должны были слышать, о чем мы говорим, и знать, что мы ищем.
— Монсиньор не предупредил меня, государыня, что мне дозволяется слушать. Потому я ничего не слышал.
— Сэр Джон, — не вполне уверенно сказала королева, — по-видимому, вы располагаете редкостным слугой.
— Потому я и говорил вашему величеству, что весьма дорожу им.
Затем он обратился к своему секретарю, который, как мы уже видели, столь умно и последовательно исполнял приказания хозяина в ночь, когда Феррари упал с лошади и потерял сознание.
— Подойдите, Дик, — сказал он.
— Я здесь, монсиньор, — ответил молодой человек, приблизившись.
— Ведь вы, кажется, в некоторой степени архитектор?
— Да, я два года изучал архитектуру.
— В таком случае посмотрите, сюда. Быть может, вам удастся найти то, чего мы никак не можем отыскать. Здесь в подвалах должно быть подземелье с потайным ходом, который ведет из дворца к военной гавани.
Актон отошел от стола и уступил место секретарю. Тот склонился над планом, но тотчас же выпрямился.
— Мне кажется, искать бесполезно, — сказал он.
— Почему же?
— Если архитектор устроил в подвале потайной ход, то никак не стал бы обозначать его на плане.
— Но почему же? — по обыкновению, раздраженно спросила королева.
— Потому, государыня, что, если ход обозначен на плане, он тем самым перестает быть потайным, поскольку он известен всем, кому доступен план. Королева рассмеялась.
— А ведь ваш секретарь рассуждает довольно логично, генерал.
— Очень логично, и мне стыдно, что я сам этого не сообразил, — признался Актон.
— Так помогите же нам, господин Дик, отыскать этот подземный ход, — вмешалась Эмма. — Если он будет обнаружен, я готова, как героиня Анны Радклиф, исследовать его и о результате доложить королеве.
Прежде чем ответить, Ричард посмотрел на генерала Актона, как бы прося у него позволения.
— Говорите, Дик, говорите! — подбодрил его генерал. — Королева разрешает, а я не сомневаюсь в вашем уме и в том, что вы умеете молчать.
Дик слегка поклонился.
— Мне кажется, прежде всего надо исследовать всю ту часть фундамента дворца, которая выходит в сторону внутренней гавани. Как бы тщательно ни замаскировали выход, наверное, все-таки можно его обнаружить по какому-нибудь едва заметному признаку.
— Значит, надо подождать рассвета, — сказала королева, — а ночь будет потеряна.
Дик подошел к окну.
— Почему же, государыня? — возразил он. — Небо в облаках, но сейчас полнолуние. Всякий раз, когда луна станет выходить из облаков, будет достаточно светло для поисков. Мне надо бы только знать пароль, чтобы я мог спокойно заглядывать во все уголки гавани.
— Чего же проще, — сказал Актон. — Мы вместе отправимся к коменданту дворца; он не только сообщит вам пароль, но и даст распоряжение часовым не обращать на вас внимания и предоставить спокойно заниматься своим делом.
— В таком случае, генерал, как изволили заметить их величество, не следует терять время.
— Идите, генерал, идите, — сказала королева. — А вы, сударь, постарайтесь оправдать то высокое мнение, которое сложилось о вас.
