и вовсе не видел конца. Его привезли сюда на разбитой копейке и никто не спешил забирать обратно. Он уже нарушил правила, рассказанные шофером и боялся остаться здесь навсегда. А может и не боялся, может радовался. Остаться там, где все начиналось, где была вера в то, что завтра будет лучше, чем вчера, где еще не разочаровались в свободе и никто не хотел войны. Ведь здесь рядом с ним теперь Оля – девушка в которую он влюблен, здесь же его мама и, пусть задиристый и непутевый, но еще живой отец. Здесь он сам, маленький и шкодный со своими друзьями хулиганами только-только познает жизнь. Здесь дядя Коля, а ведь он умрет.
Иван вспомнил, что дядя Коля умер молодым. Ушел на пике, как Виктор Цой, превратившись в легенду для местной детворы и навсегда оставшийся в памяти юного мальчугана, как самый добрый дядя в мире. А ведь вчера он спас ему жизнь и познакомил с Олей, а Иван в благодарность, чуть не убил его, врезавшись в столб.
На левом глазу просочилась слеза. Пустой взгляд уперся в потолок, ощущая тяжесть несправедливости жизни. Он совсем забыл, как умер дядя Коля. Юная память, как слаженный фильтр, откладывала в глубокий трюм все трагические моменты детства. Вот и история со смертью любимого дяди совсем вылетела из его головы. Не желая спать, он по кусочкам восстанавливал детали того рокового дня и, вспомнив все, на лице Ивана засияла улыбка.
***
На мамином комоде лежал толстый отрывной календарь с советами и праздниками на каждый божий день. Он уже исхудал наполовину, став похожим на драного кота. Ваня с радостью вырвал из него страницу, наконец-то дождавшись важного дня. 18 июня – дата, которую он так ждал, наконец, наступила. После двух ничьих с чемпионами мира и Европы, нашей сборной было достаточно выиграть у скромной Шотландии, чтобы пройти в полуфинал чемпионата Европы. Это был первый крупный турнир, за которым Ваня пристально следил. Он усердно наполнял журнал наклейками звезд мирового футбола и скрупулезно записывал в тетрадь авторов всех голов нашей сборной. Правда их было не много – всего один. Да и тот Игорь Добровольский забил с пенальти. Зато не абы кому, а чемпионам мира.
Ваня заранее заготовил ручку для того, чтобы записать еще. Он не сомневался, что наши уверенно справятся с шотландцами, которые досрочно выбыли из турнира и выходили на игру без какой-либо мотивации.
Кто бы мог подумать, что день, которого он так ждал, по итогу окажется проклятым. Матч не задался с первых минут. Шотландцы сразу забили два гола. Приятный просмотр с кефиром и сникерсом превратился в сущий кошмар. На протяжении всей игры Ваня держал кулачки и верил, что наши смогут перевернуть игру. Времени было достаточно, но с каждой минутой становилось лишь тревожнее. Заранее заготовленная ручка так и осталась лежать без дела, а наши пропустили еще.
Детские слезы текли по щекам, ударяясь о страницы пустой тетради. Говорят, что шотландцы выходили на игру пьяными, заранее зная, что им ничего не светит. Правда это или нет – неизвестно, но в этот день Ваня тоже хотел накваситься. Матч давно прошел, оставив на душе неизгладимые раны. Впервые в жизни Ваня ощутил досаду за державу, которую он так любил. Он воспринимал поражение, как свое собственное и не знал, как с этим мириться.
За окном давно стемнело. Мама сидела у телевизора и смотрела аргентинский сериал, папы снова не было дома, а Ваня навис над журналом, разглядывая наклейки футбольных звезд. Дождь из слез прекратился, но глаза оставались заплаканными. Маленький праздник большого футбола подошел к трагическому концу и ждать новых побед придется не раньше, чем через два года, что для Вани означало целую вечность.
Громкий, похожий на выстрел хлопок, раздался где-то из-за стены. Ваня вздрогнул, мама вскочила с кресла. Из подъезда доносился шум суеты. Мама примкнула веком к глазку, а затем, приказав Ване оставаться дома, вышла наружу, чтобы узнать, что к чему. Любопытство оказалось сильнее страха и, несмотря на запрет, Ваня выскользнул из квартиры. Вокруг ходили люди, слышался женский крик и плач. Ваня медленно поднимался вверх по ступенькам. На лестничном пролете мрачные соседи стояли у распахнутой двери. Ваня сразу узнал ее, обитую сиреневой тканью с золотистыми цифрами 35. В этой квартире жил дядя Коля. Проскочив сквозь толпу, Ваня заглянул внутрь и увидел алую лужу, растекающуюся вокруг бездыханного тела любимого дядьки их двора.
В тот день Ваня сильно повзрослел. Он научился отличать большие проблемы от малых и больше никогда не страдал из-за неудач в футболе. Вся его жизнь стала похожа на пустую тетрадь, где смерть дяди Коли перелистнула очередную страницу.
Дядя Коля ушел оставив массу загадок. В милиции сказали, что он покончил с собой, но во дворе мало кто верил, что такой свободный и жизнерадостный человек мог добровольно прострелить себе голову.
***
Сквозь сморщенные шторы просочился свет. Из распахнутой форточки доносится гул трамваев. Город просыпался, стягивая одеяло звездного неба, а Иван продолжал лежать, изучая трещины на потолке. Тяжесть бессонной ночи усугублялась чувством глубокого морального долга, которое он испытывал по отношению к дяде Коле. Для маленького Вани он и так был настоящей рок звездой, а теперь, после вчерашних событий, превратился в идола, которого тот был обязан спасти.
Иван помнил все, что говорил шофер, прежде чем врезаться в стену. И каждый запрет отдавался эхом в его голове. Он уважал правила и старался их соблюдать. Он понимал, что если не следовать им, то можно схлопотать большие проблемы.
"Будет только хуже" – говорил шофер, требуя следовать правилам. А что может быть хуже смерти товарища, которую можно предотвратить? Разве какое-то правило может быть выше человеческой жизни? Дядя Коля вчера его спас, и он должен был ответить взаимностью.
Оля нежно сопела, овившись лианой вокруг его тела. Он гладил ее бедро и наслаждался моментом, совершенно не желая вставать. Но долг обязывал. Времени оставалось мало, висящие на стене модные электронные часы показывали не только семь утра, но и 18 июня – день, когда наши проиграют шотландцам и дядя Коля пустит пулю себе в висок.
Не прошло и часа, как Иван стоял на пороге родного дома. На тихой улице дворник махал метлой, сгребая с бордюров пыль. Дверь в подъезд сохранила отпечатки его недавнего творчества, а место, где обычно стоял мотоцикл, было пустым и влажным. Дядя Коля куда-то умчал. Спасать его в одиночку Иван не решался, он рассчитывал
