Графиня вскрикнула и, точно пораженная молнией, упала без чувств.
– Туз и восьмерка! – раздался молодой звучный голосок, и две карты упали на зеленое сукно стола. – Давайте ваши деньги, мои любезные…
– Возьми! – послышался мужской голос. – С тех пор, как Мальвина пожелала вверить мне свою судьбу, ей чертовски везет.
– А я вот во всем терплю неудачу! – пробормотал третий, чистый и приятный, голос, в котором проглядывала досада.
– Моховая Роза несчастлива.
– Зато Мальвина чересчур счастлива… – один за другим произнесли двое из играющих.
– Да, – проговорила Моховая Роза, – жизнь ведь так устроена, что в ней счастье сталкивается с несчастьем и одно постоянно сменяет другое. В среду – смеются, а в четверг – плачут; в субботу – лишаются супруга, а в воскресенье – уже снова выходят замуж. Мальвину тоже постигнет ее доля несчастья в один прекрасный день.
– А если она до тех пор мне изменит, – произнес голландский банкир, – то я поступлю с ней, как Отелло: не буду платить ее долгов.
Журналист Мориц Стефан, наклонившись на ухо к Моховой Розе, блондинке, напоминавшей собою изящное произведение Греза, сказал:
– Банкир глуп. Уже давно ему не следовало бы платить долгов Мальвины.
Моховая Роза рассмеялась, открыла хорошенький кошелек из красного шелка и бросила на стол десять луидоров.
– Вот все, что у меня осталось! – крикнула она.
– А лорд Г.? – возразил журналист.
И он указал на удалявшегося высокого, холодного с виду, худощавого англичанина, с рыжими с проседью волосами, пристально разглядывавшего розетку на потолке. Моховая Роза пожала плечами.
– На моего англичанина плохая надежда, – ответила она. – Я никогда не могу вполне положиться на него.
– Но ведь он разоряется на тебя…
– Это ровно ничего не значит, он не положительный человек.
– Почему?
– Он до сих пор еще любит Фульмен, – со вздохом проговорила Моховая Роза.
– Сударыни, – сказал банкир, – продолжайте играть: кому карту?
– Мне! – произнесла Моховая Роза.
– Нет! Нет! – закричала Мальвина. – Нини Помпадур и Морицу Стефану.
– Да ведь я мечу.
– Хорошо мы играем.
– Так что же из того? – обидевшись, сказала Моховая Роза.
– А то, что тебе не везет, и мы можем проиграть.
– Ну, хорошо! – внезапно произнес англичанин, переставший созерцать потолок. – Позвольте мне сдать.
– Но ведь вы не играете? – заметил банкир. Благородный лорд бросил на стол пригоршню золота и взял карты. Банкир отдал их и, приподняв наполовину свою карту, сказал:
– Я ставлю.
– Одну? – спросил лорд Г.
Банкир перевернул карту. Оказалась четверка. Лорд Г. повернул ту, которая была у него в руке.
– Нужно быть богатым и глупым, как милорд, – вскричала Моховая Роза, – чтобы не остаться при шестерке.
– Он все равно проиграл бы, – сказал банкир, кладя карту на стол. – У меня семерка.
– Как не везет! – пробормотала Моховая Роза. Англичанин остался совершенно спокоен и снова принялся рассматривать розетку.
Эта игра в баккара происходила в октябре около полуночи в кабинете «Золотого Дома», где собрались человек десять или двенадцать, почти все те же самые лица, с которыми мы встретились год тому назад у Фульмен, в Елисейских полях, на улице Марбеф, за ужином, когда происходил разговор о Даме в черной перчатке. Если это собрание и приобрело двух-трех новых членов, зато оно лишилось тоже двоих: отсутствовали Фульмен и Арман.
Платил за все по-прежнему лорд Г., только за ужином у Фульмен он сохранял аноним, а на этот раз он соблаговолил предстать перед своими гостями, и Фульмен была замещена Моховой Розой. Так все бывает на свете!
– Господа, – сказал всегда насмешливый, легкомысленный и бестактный Мориц Стефан, – знаете ли, отчего проиграл лорд Г.?
– Отчего? – спокойно спросил благородный сын Альбиона.
– Оттого, что он счастлив в любви.
При этих словах лорд Г. вздрогнул и отвел глаза от розетки.
– А! Вы так полагаете? – произнес он флегматично.
– Этот журналист решительно глупее меня, простого миллионера, – сказал банкир. – Он говорит такие вещи, достойные быть сказанными ля Палиссом.
– Возможно, – прервала Моховая Роза, – но зато он говорит правду!
– Ах, вот как! – заметила Нини Помпадур.
– Я обожаю лорда Г.
– Вы очаровательны, – сказал на это лорд таким тоном, каким обыкновенно читают молитвы по усопшим.
– Рискуя быть принятым за самого ля Палисса, – возразил Мориц Стефан, – я не отрекаюсь от сказанного мною и прибавлю, что лорд Г. счастлив в любви не потому только, что его любит Моховая Роза…
– Гм? – произнесла белокурая грешница.
– Моховая Роза любит только жемчуг, бриллианты, небесно-голубого цвета купе, серых в яблоках лошадей и двойные луидоры.
– Чудовище! – вскричала со смехом новая Магдалина. – Ты меня позоришь!
– Но зато его любит Фульмен, – продолжал журналист мелкой прессы.
Имя Фульмен, произнесенное внезапно, произвело ошеломляющее впечатление, точно обрушившаяся на голову всех катастрофа. Лорд Г. побледнел как смерть, и было заметно, как дрожь пробежала у него по телу. Моховая Роза сидела взволнованная, точно увидала голову Медузы, выходившую из паркета, а ее голубые глаза сверкали от гнева.
– Ах! – шепнул на ухо Мальвине банкир. – Мориц ни на шаг без проказ. Он заговорил о Фульмен, лорд Г. растрогается и вот-вот заплачет, а Моховая Роза устроит ему сцену. Зато мы посмеемся…
Но банкир ошибся в своих расчетах. Лорд Г. поборол свое волнение и пристально посмотрел на Морица.
– Разве вы близко знакомы с Фульмен?
– Мы все ее хорошо знаем, милорд.
– Вы недавно видели ее?
– Я не видал ее полгода. Англичанин вздохнул.
– Так откуда же вы знаете, что она все еще любит меня? – спросил он.
Но Моховая Роза взялась ответить за журналиста.
– О, чистосердечный сын Альбиона! – сказала она. – Для того, чтобы Фульмен продолжала любить вас, необходимо, чтобы она вас когда-нибудь любила.
– Она меня любила! – спокойно ответил англичанин.
– Вас? Полноте!
– Она меня любила как отца, и я от нее ничего другого и не требовал.
Лорд Г. произнес последние слова с волнением и снова поднял глаза на розетку.
– Ну! Милорд, вы становитесь дерзки.
Лорд Г. спокойно посмотрел на Моховую Розу и продолжал:
– Мне подарили первую верховую лошадь в тот день, когда мне исполнилось тринадцать лет. Я ездил на ней шесть лет. Однажды в Ныомарке она сломала себе ногу, и ее пришлось убить. Я оплакивал свою лошадь, как ребенок. После этого у меня было много красивых, горячих и породистых лошадей, но я никогда не любил ни одну из них так, как Люцифера. В жизни можно любить только одну лошадь.
