Кондратий Федорович обвел собравшихся своим цепким взглядом.
— Так что, господа?
— Что же… Пусть военные выступают… — ответил за всех Сперанский. — Не мешайте им, Кондратий Федорович. Только надо, наверное, отправить депешу Петру Игоревичу, — добавил он, обводя присутствующих взглядом. — Все-таки правитель колоний должен знать о принятом нами сегодня решении.
Предложение это не вызвало за столом ни поддержки, ни возражений. Все прекрасно понимали, что отчет о сегодняшнем заседании правления компании Петр Игоревич Чистяков, заступивший недавно на пост правителя Русской Америки взамен ушедшего в отставку Баранова, получит в лучшем случае месяца через три. Когда события, которые обсуждались сегодня, будут уже давно свершившимся фактом.
— Я предварительно писал его превосходительству господину Чистякову, — с готовностью вставил Рылеев. — В связи с недавним приемом в свое ведение дел колоний он всецело доверяет нам, к каким бы решениям мы ни пришли.
— Ну и замечательно, — поднимаясь из-за стола и вновь глядя на свои роскошные часы, заявил Мордвинов, — а ваша задача, Кондратий Федорович, будет состоять в том, что в случае… Ну да вы сами понимаете… Чтобы никому и в голову не пришла мысль об участии в этом компании… Ни завтра, ни через месяц, ни через сто лет, ни через двести! Вы меня поняли?
Мордвинов щелкнул крышечкой часов, как бы подчеркнув важность сказанного.
— Я сделаю все, что в моих силах, ваша светлость! — просто ответил на это Рылеев.
Граф пристально посмотрел Рылееву в глаза и молча кивнул. Похоже, ответом он остался доволен. Считая совещание оконченным, гости задвигали стульями, поднимаясь из-за стола.
Никто из присутствующих и не подозревал, что для многих из них это заседание станет последним. Эти умные, властные, дельные люди, действительно цвет нации, пока не догадывались о той роли, которая была им уготована историей. Пройдет совсем немного времени, и царь Николай I, благодаря своей хитрости и уму вышедший победителем, назначит многих из них судьями в процессе над людьми, которые навсегда войдут в историю России под именем декабристов. Сперанский, например, будет подписывать осужденным смертные приговоры, а Мордвинов, отдадим ему должное, постарается смягчить наказание. Его стараниями практически все казни будут милостиво заменены высочайшим повелением на пожизненную ссылку и каторгу. Да и их впоследствии сменят более короткие сроки и относительная свобода на поселениях. После казни зачинщиков Николай как будто потеряет интерес к процессу. А среди пятерых повешенных окажется Кондратий Федорович Рылеев, управляющий делами Российской Американской Компании.
Мордвинов и Сперанский, взявшись под руки, направились уже было к двери, как она отворилась сама и в комнату вошел отлучавшийся на звон колокольчика столоначальник компании Орест Михайлович Сомов. Он был смертельно бледен и сильно взволнован, чего ему не удавалось скрыть.
— Господа, я бы попросил всех задержаться… — выдавил из себя Сомов.
— Боже мой! Что с вами, любезнейший Орест Михайлович?! — обеспокоенно воскликнул Мордвинов. — Уж не призрак ли какой вам там привиделся?
Граф, разумеется, шутил, стараясь разрядить обстановку, ставшую вдруг напряженной. Но Сомов шутки его не понял или не принял. Он продолжал закрывать спиной и растопыренными руками огромную двустворчатую дверь с позолотой, будто и впрямь ожидая, что сейчас в комнату начнут ломиться гости из преисподней. По крайней мере, именно это можно было прочитать на его испуганном бескровном лице.
— Кто знает, граф… Может, вы и не далеки от истины, — хриплым голосом произнес Сомов. — Господа, я бы попросил вас задержаться. А вас, Кондратий Федорович, милости по… попрошу выйти. Вас… Вас ждут-с.
Все повернулись к Рылееву. Тот несколько озадаченно посмотрел на Сомова, но, показывая пример невозмутимости и умения владеть собой, спокойно положил бумаги на стол и твердым шагом направился к выходу.
Наше время. Калифорния. Отель у музея «Форт Росс».
На залитой солнечными лучами площадке утеса, над мерным рокотом прибоя великого океана сидела Марго, замерев в позе лотоса. Высоко в небе парил орел, величаво оглядывая свои обширные владения: берег, изрезанный бухтами и ощетинившийся вековыми соснами, серпантин дороги вдоль моря, устье реки, впадающей в океан, и мост, который соединял ее берега.
От шоссе тоненьким ответвлением бежала к отелю, живописно расположившемуся на берегу, подъездная дорога. С высоты птичьего полета отель казался игрушечным теремком. И уж совсем крошечной была одинокая девичья фигурка, сидевшая на самой кромке скалы.
Подставив лицо лучам утреннего солнца, Марго, казалось, целиком слилась с окружавшей ее природой. На девушке было некое подобие шелкового кимоно. Тонкую талию стягивал черный пояс.
Наконец девушка медленно открыла глаза, поднялась на ноги и широко раскинула в стороны руки. Ветер тут же любовно овеял ее стройный стан. Сначала очень размеренно, а потом все быстрей и быстрей девушка начала выполнять упражнения. Серия плавных широких движений сменялась резкими выбросами рук и ног, наносящих невидимому противнику смертоносные удары. Постепенно ритм ускорялся, движения становились все сложней. Но «танец» Марго оставался безупречен. Он назывался «Танец Огненного Дракона». Стремительно летали руки и ноги, лишь на миг застывая для фиксации удара. Разворот, кувырок вперед, прыжок, молниеносная группировка при приземлении — и вот снова грозная воительница застыла, балансируя в немыслимой позе, действительно напоминавшей изготовившегося для броска дракона.
По тропинке, ведущей от отеля, до пояса раздетый и с полотенцем через плечо, к утесу приближался Фимка. Резво, как горный козел, он прыгал по камням, а на лице его сияла счастливая улыбка. Довольно точно выводя мелодию, он насвистывал песенку «А ну-ка песню нам пропой… веселый ветер…»
Вдруг, будто налетев на невидимый столб, парень замер, как вкопанный! Его взору открылась почти языческая сцена — в вихре немыслимого танца на площадке перед обрывом крутилась обнаженная по пояс Марго. Верхнюю часть кимоно, чтобы не стеснять движений, она уже сбросила с плеч, а широкие шелковые штаны были задраны вверх и заткнуты по бокам за пояс, открывая стройные загорелые ноги. Знаменитая татуировка Марго как будто ожила! Змей-дракон двигался и извивался в ритме смертоносного танца на лоснящейся от пота коже девушки.
